Виктория Холт. Алая мантия
В то время мог фанатик и дурак Религией прикрыть злодейства мрак. У нас вполне достаточно религии, чтобы заставить ненавидеть, но недостаточно, чтобы заставить любить друг друга. Если они одобряют личное мнение, то называют его мнением, а если нет, то именуют его ересью, и все же ересь не более чем личное мнение.
Часть первая АНДАЛУСИЯ
Глава 1
Весна 1572 года Сеньорита Исабелья де Арис сидела у окна, обмахиваясь веером. Рядом с ней стояли две дуэньи, Хуана и Мария. Они были явно обеспокоены – их юной хозяйке редко позволяли столько свободы. – Откиньтесь на спинку стула, – велела Хуана. – Неразумно, чтобы эти цыгане глазели на вас, – заявила Мария. – Кто знает, какие дурные мысли могут прийти им в голову! В патио бил фонтан, в воздухе веял изысканный аромат цветов, а солнце сверкало на белых каменных плитках пола. – Кто пустил цыган в патио? – продолжала ворчать Хуана. – Наверняка этот лентяй Томас! Пусть не думает, что это сойдет ему с рук! Дон Алонсо спросит с него, когда вернется домой. – Перестань, Хуана, – сказала Исабелья. – Они просто хотят показать нам свои танцы – почему бы и нет? – Они просто хотят вытянуть золото у нас из карманов! – Нужно же им на что-то жить, – заметила Исабелья. Хуана покачала головой, глядя на Марию. Их молодая хозяйка росла своенравной. Хорошо, что скоро у нее появится муж, который поставит ее на место! Исабелья часто делалась раздражительной, проводя долгие дни за persianas; она больше не находила удовольствия в рукоделии; даже роскошная напрестольная пелена с вышитыми голубым шелком и золотом изображениями святых перестала ее радовать. – Я устала… устала сидеть здесь… день идет за днем, а ничего не происходит, – говорила Исабелья. – А что должно происходить с дочерью испанского гранда, донья Исабелья? – спрашивали у нее. – Очевидно, ничего, – отвечала она. – Дочь гранда встает рано, читает молитвы, слушает мессу – нет, не в церкви! Ей такого не позволяют, это чересчур рискованно! Она слушает мессу в домашней часовне, которую отделяют от ее комнаты только коридор и несколько ступенек, а потом учит уроки и вышивает. Что еще ей остается делать? – А вы бы хотели, чтобы она бродила повсюду, словно крестьянка или цыганка? – Иногда я им завидую, особенно цыганкам, этим босоногим плясуньям. Ошарашенные дуэньи обменивались взглядами и качали головой. Исабелье и в самом деле пора замуж. Ей шестнадцать, она уже достаточно взрослая и наверняка стремится сменить жизнь юной сеньориты, которую старательно и назойливо воспитывают, на жизнь жены и матери. Исабелью уже не удовлетворяло сидение у окна и разглядывание патио и садов, укрытых от палящего солнца пальмовыми листьями; ее не радовали красота апельсиновых деревьев, воздух, напоенный тонким ароматом цветов, виноград, созревающий на белой почве, верхние слои которой ветер сдувает на грозди ягод, делая вино из окрестностей Хереса самым лучшим в мире. Она хотела выйти из дома, смешаться с людьми, идущими по дороге, смотреть на бродячих торговцев и цыган, приходящих из Севильи и Кордовы, из Малаги, Гранады и Кадиса. А сейчас цыгане танцевали в патио, и в отсутствие хозяина и хозяйки дома донья Исабелья заявляла, что их танцы ее развлекают. – Кто может поручиться, что они не грабители? – проворчала Хуана. – Вы видите ножи у них за поясом? – Все цыгане носят ножи, – ответила Исабелья. |
