– Ну, Исабелья? – поторопила ее мать.

– Если таково ваше желание, мне нечего возразить, – медленно произнесла Исабелья.

В ее голосе слышалась обреченность, а в глазах застыло отчаяние.

Дон Алонсо отвернулся от нее. Если она собиралась протестовать, у него не было желания выслушивать протесты. Он не мог ронять свое достоинство, давая дочери объяснения, – это дело женщины. Пусть мать объясняет, просит, вынуждает, если возникнет необходимость.

Он вышел, оставив жену наедине с дочерью.

– Дитя мое, – заговорила донья Марина, – мне кажется, ты не осознаешь, насколько тебе повезло.

– Я знаю, матушка, что породниться с Каррамадино – большая удача. Но когда их мальчики бывали здесь, а я гостила у них, моим другом был Бласко.

– Бласко – младший сын, дочка. Твой отец не позволил бы тебе, его наследнице, выйти замуж за младшего сына. Как бы там ни было, прошло много времени с тех пор, как ты видела Доминго и Бласко. То, что в детстве тебе нравился Бласко, не означает, что он понравится тебе и теперь.

– Неужели он… так изменился? Донья Марина покачала головой:

– Не могу поверить, что это говорит моя дочь. Твоего отца огорчило отсутствие благодарности за все, что он для тебя сделал.

– Я вовсе не неблагодарная. Я понимаю, что отец желает мне добра и считает, что мне лучше выйти за Доминго, так как он старший сын.

– Ну, тогда будь счастлива, дорогая, и радуйся своей удаче. Какое прекрасное поместье! Какой великолепный дом! К тому же ты будешь жить неподалеку от нас. Я бы не вынесла долгой разлуки. Мне всегда хотелось, чтобы ты была рядом, – ведь ты наше единственное дитя.

– Когда свадьба, матушка?

Донья Марина улыбнулась:

– Ты уже думаешь о свадьбе? Обещаю, что мы устроим такую свадьбу, какой еще не было в этих краях. Это будет fiesta для всех соседей.

– Матушка, а что сказал Доминго?

– Доминго вне себя от радости. Он помнит тебя так же хорошо, как ты его, и говорит, что никогда не переставал о тебе думать и с нетерпением ждал того времени, пока мы сочтем тебя достаточно взрослой для брака.

– А Бласко?

– Бласко рад удаче брата.

Исабелья ощутила слезы у себя на щеках. Донья Марина обеспокоенно смотрела на дочь. Внезапно Исабелья бросилась в объятия матери и разрыдалась.

– Ну-ну, моя ninja. Твоя мать здесь – она не позволит обидеть тебя. Тебе не о чем волноваться. Тебя ждет счастье. Ты выйдешь замуж, но будешь жить не далеко от родного дома. Вот почему мы с твоим отцом так рады.

– Я боюсь, матушка! Доминго… он такой серьезный. Он никогда не смеялся вместе с нами.

– Мужчина должен быть серьезным, девочка. Это означает, что он будет хорошим мужем. Если мужчина так легко начинает смеяться в обществе одной женщины, он скоро начнет делать это и при других. Я понимаю, что Бласко очаровал тебя своим весельем, но, поверь, мы рады, что ты выйдешь замуж за Доминго, не только потому, что он старший сын и наследник отцовского состояния.

– Но, матушка, ведь сердцу не прикажешь. Мы любим человека не за его добродетели, а за то, что он такой, какой есть.

– И ты была готова влюбиться в Бласко? Ты знала, что когда-нибудь выйдешь замуж за одного из братьев Каррамадино, и говорила себе: «Хорошо, я буду женой Бласко».

Исабелья молчала – она понимала, что ей придется выйти замуж за Доминго. Как может девушка противиться родительской воле? У нее было счастливое детство, отец и мать любили и баловали свое единственное дитя, но в этом доме, как и в других знатных домах Испании, существовал нерушимый закон: строгое подчинение дочерей родителям.