Жюли исповедовала свою веру в католическом доме, слуги приписывали ее необычные молитвы иностранному происхождению и не догадывались, как надеялись Бласко и Жюли, что она из тех еретиков, которых испанский король и сановники Церкви вознамерились истребить огнем и пытками.

Положение было чревато сотней опасностей не только для Жюли, но и для всех обитателей дома.

И в этом был повинен Бласко. Он навлек эти опасности на свою семью, хотя всю молодость хотел только греться на солнце и получать удовольствия.

По дороге домой Бласко думал о Жюли, несущей свои кресты и становящейся с годами все более суровой. Он думал о матери, которая обожала внука, но так и не смогла полюбить свою невестку, и чья неприязнь к ней с рождением мальчика стала усиливаться, приближаясь к ненависти.

Подъезжая к дому, Бласко заметил впереди фигуру в темном облачении верхом на муле.

Священник! И судя по одеянию, иезуит! Бласко не стал догонять его, так как ему в таком случае пришлось бы пригласить путника домой поесть и отдохнуть. Времена изменились, и теперь он не осмеливался приглашать в дом священников. Предупреждение доньи Марины было своевременным. Их дом скрывал тайну, которую священник мог раскрыть.

Поэтому Бласко придержал коня, надеясь, что иезуит свернет, а он потом сможет проскакать остаток пути галопом. Но священник продолжал ехать вперед, и вскоре стало ясно, что он направляется в дом Каррамадино.

Почему? Что означал этот визит? Неужели сплетни слуг достигли чужих ушей? Неужели этот человек стремится проникнуть в дом с определенной целью?

Если так, то нужно торопиться. Он должен предупредить Жюли о том, что может произойти, если она не будет соблюдать осторожность, должен заставить ее понять, что она подвергает опасности всю семью.

Вонзив шпоры коню в бока, Бласко поскакал вперед и нагнал священника у ворот дома.

– Добрый вечер, святой отец.

Священник обернулся и посмотрел на него. Весь страх Бласко мигом улетучился.

– Доминго! – воскликнул он.

Они сидели за столом. Слуги сновали взад-вперед, стараясь как следует угостить отца Доминго.

Он сидел между отцом и матерью. Уже давно они не видели за столом обоих сыновей.

Доминго сказал, что проведет у них несколько дней, а потом поедет дальше.

Он выглядел похудевшим и побледневшим с тех пор, как они видели его в последний раз, и это огорчало донью Тересу: она думала, что Доминго пришлось перенести самые тяжкие испытания. В некотором роде она этим гордилась, но ей хотелось, чтобы ее мальчик хотя бы немного пожил дома и позволил матери поухаживать за ним. Сыновья разочаровали ее – Доминго стал священником и дал обет безбрачия, а Бласко женился на француженке. Единственная польза от этого брака – их сын, ее любимый внук Луис.

Луис рассматривал дядю с величайшим интересом, задавая вопросы высоким писклявым голосом. Доминго вполне серьезно отвечал ему. Он рассказывал о городах, где ему довелось жить. Доминго учился в Париже и Риме, а недавно вернулся из Реймса.

– Скоро я отправлюсь за море, – сообщил он. – Поэтому я и хотел повидать вас перед отъездом.

– Ты поплывешь на большом корабле? – спросил Луис.

– Возможно, – ответил Доминго.

– Я бы хотел поплыть с тобой, – сказал мальчик. Жюли попросила его помолчать.

– Твой дядя хочет поговорить с родителями, а не с маленьким мальчиком, – сказала она ему. – Кончай есть и отправляйся спать.

– Пожалуйста, дай ребенку спокойно поесть, – вмешалась донья Тереса. – Ему вредно торопиться во время еды.

– Думаю, я знаю, что вредно, а что полезно моему сыну, – отозвалась Жюли.