– Верно. Ну что же – да. Я занималась ее сексуальным просвещением, так сказать.

– Долго продолжались ваши отношения?

– Не помню точно, но, во всяком случае, недолго. Дело в том, что Алекс не была… ну, как сейчас говорят, по‑настоящему мотивирована. Понимаете?

– Нет.

– Она делала это… ну, просто чтобы развеяться.

– Развеяться?..

– Я хочу сказать, что это ее на самом деле не интересовало. Сексуальные отношения, я имею в виду.

– Но все же вам удалось ее уговорить.

Судя по всему, это замечание не слишком понравилось Ренетте Леруа.

– Алекс делала то, чего сама хотела. Она была свободна в своих поступках!

– В тринадцать‑то лет? С таким‑то братом?

– С удовольствием, – отозвался Луи. – К тому же я и в самом деле думаю, что вы в состоянии помочь нам, месье Вассер.

Однако он по‑прежнему выглядел озабоченным.

– Но прежде всего уточним одну деталь. Вы не помните месье Масиака, владельца кафе в Эпине‑сюр‑Орж. Однако, согласно документам вашей фирмы, за четыре года вы нанесли ему не менее семи визитов.

– Визиты к клиентам входят в мои обязанности.

Рен Леруа раздавила окурок в пепельнице.

– Я не знаю, что именно случилось. Однажды Алекс надолго исчезла. А когда снова появилась, все было кончено. Она не сказала мне больше ни слова. Потом мои родители переехали, мы расстались, и больше я ее никогда не видела.

– Когда это произошло?

– Вряд ли я смогу вспомнить… все это было так давно… В конце года… кажется, восемьдесят девятого. Нет, не помню точно…

56

Камиль продолжал слушать, сидя в углу кабинета. Одновременно он рисовал – как всегда, по памяти. Алекс, тринадцатилетняя, на лужайке перед домом в Нормандии, и Ренетта – они обнимали друг друга за талию, держа в руках пластиковые бутылки с газировкой. Камиль пытался в точности передать улыбку с фотографии. И особенно взгляд. Этого ему больше всего не хватало. В номере отеля у нее были уже погасшие глаза. Весь образ рассыплется, если не удастся поймать взгляд.

– А теперь перейдем к Жаклин Занетти, – сказал Луи. – Ее вы знали лучше?

Молчание. Ловушка захлопнулась. Луи сменил образ кардинала на провинциального нотариуса – внимательного, скрупулезного, дотошного. Типичного крючкотвора.

– Скажите, месье Вассер, сколько времени вы уже работаете в этой фирме?

– Я начал в восемьдесят седьмом, и вы это прекрасно знаете. Предупреждаю – если вы встречались с моим работодателем…

– То что? – перебил Камиль, не двигаясь с места.

Вассер в ярости обернулся к нему.

– Что, если мы с ним встречались? – повторил Камиль. – Мне показалось, в вашей фразе проскользнула угроза. Ну‑ну, продолжайте же, мне очень интересно.

Вассер не успел ответить.

– В каком возрасте вы поступили на работу? – спросил Луи.

– В восемнадцать лет.

– Скажите мне… – снова вмешался Камиль.

Вассеру все время приходилось поворачивать голову то к Луи, то к Арману или оборачиваться всем корпусом к сидевшему особняком Камилю. В конце концов он вскочил и резко развернул стул так, чтобы одновременно видеть всех троих.

– Да?

– Как у вас обстояли дела с Алекс в тот период? – спросил Камиль.

Тома улыбнулся:

– У меня с Алекс всегда были хорошие отношения, комиссар.

– Майор, – поправил Камиль.