– Вы снимаетесь в кино тридцать лет. Кажется, на Каннском же фестивале, куда вы приехали вместе с Жан Клодом Бриали, все и началось.

– Действительно. Мы приехали в 1957 году с Жан Клодом, и однажды в «Виски а того» американский «искатель талантов» предложил мне съездить в Рим к Слезнику, который находился в Италии на съемках картины «Прощай, оружие» с Роком Хадсоном. Я сделал удачные пробы и получил предложение подписать пресловутый контракт на 7 лет в Голливуде. Но по совету Ива Аллегре отказался. Я остался во Франции, и моя карьера пошла по другому пути.

– И вы не испытывали сожаления тогда, хотя позднее все равно отправились сниматься в Голливуде?

– Никакого. Не думаю, чтобы за океаном у меня сложилась такая же карьера, как во Франции. Я слишком привязан к своей стране. Я люблю маленькие кафе, багеты хлеба и воздух Парижа. В свое время я был там с женой и сыном. Я хандрил. Часами разговаривал по телефону с друзьями, а в остальное время просил принести мне сосиски.

– Разве не продюсер Боб Эванс вам повторял, что, работая в США, вы станете величайшей «звездой» в мире и получите роль в «Крестном»?

– Я сам не хотел. Надо было научиться говорить по-английски с итальянским акцентом. А мне это не нравилось. Я латинянин и никогда бы не смог жить в США. Даже пользуясь статусом «звезды», который мне предлагали всякий раз, когда я ездил туда сниматься. То был даже не выбор карьеры, а выбор образа жизни.

– Вы стали «звездой» во Франции. И за ее пределами. Оказаться в конкурсе фестиваля – это вас раздражало или забавляло? То есть участвовать в погоне за призом за исполнение роли? Что вы почувствовали, получив от ворот поворот?

– Таковы правила игры. И я согласен с ними. Это меня больше не забавляет и не раздражает. Все нормально. Мне известно, что «Возвращение Казановы» должен был сначала показываться вне конкурса, но как продюсер и актер я хотел, чтобы его включили в конкурс.

– Такого рода ситуация в прошлом ведь не приносила вам удовлетворения.

– Разумеется, нет. В свое время я весьма скверно пережил не приглашение «Нашей истории» Бертрана Блие. И откровенно высказал свое неодобрение. Это был очень хороший фильм. Я поссорился с людьми из-за него, ибо считал это несправедливостью. Я был страшно разочарован – почему бы мне это не признать, раз я привык так поступать всегда? – когда в 1976 году моя работа в «Господине Клейне» не получила должной оценки. Я поклялся тогда, что больше никогда не приеду на фестиваль.

– В этом году жюри возглавлял Жерар Депардье. Какие у вас отношения!

– В своей карьере мы идем разными путями. Они никогда не пересекались, за исключением «Двое в городе». Мы не поддерживаем отношений. Я очень мало знаком с ним. Только здороваемся, когда встречаемся.

– В «Возвращении Казановы» зрители и жюри увидели вас в роли стареющего, морщинистого, тучного обольстителя. Долго ли вы раздумывали, прежде чем решились влезть в шкуру этого персонажа, не имеющего ничего общего с победоносным соблазнителем?

– Нисколько. Я прочитал сценарий, он мне понравился сразу. Его написали по роману, в котором Казанова был показан именно таким. Если бы все было иначе, я бы отказался.

– Вам его предложили еще четыре года назад, и тогда вы отказались.

– Да. Мой бывший импресарио Жорж Бом прислал мне книгу Артура Шницлера по случаю моего 52-летия. Всему в жизни должно быть время и место.