Как ни странно, при всём том Эдик крепко сжимал пальцами книгу. Странно уже потому, что читающим его ни Иван, ни Лев Поликарпович ни разу не видели. Что ещё более странно – книга была не какой-нибудь Стивен Кинг или, на худой конец, Виктор Доценко, а «Как закалялась сталь» Николая Островского. Старое издание, пухлый растрёпанный том с ярко-красной будёновкой Павки Корчагина на картонной обложке.

    «Чудны дела Твои, Господи… Видать, вовсе парень рехнулся…»

    Узрев высокое начальство, Скудин вытянулся возле стены, опустил руки по швам. Владимир Зенонович, не отвечая на приветствие, свирепо мазнул по его лицу взглядом, и Кудеяр заметил, что глаза у генерала были влажные. Да уж. Единственный сын. Не приведи Бог никому…

    Свита наконец втянулась в палату – через одну от той, где находился Буров. Дверь сейчас же закрылась, но было слышно, как Владимир Зенонович уговаривал сына вытерпеть пару укольчиков. И полежать несколько дней под врачебным наблюдением. Чтобы иммунная система должным образом успокоилась…

    Уже в машине Звягинцев негромко кашлянул и тронул Ивана за рукав:

    – Знаете. Иван Степанович… я, конечно, не медик, но думаю, что дело здесь не в контузии, не в шоке, не в поражении нервной системы. То есть они, несомненно, присутствуют… однако носят вторичный, производный характер. По-моему, основная причина – нарушение хронального цикла… – Он помолчал, посмотрел на жёлтые деревья за окном, коротко вздохнул и невесело усмехнулся. – Вы, верно, думаете, я на своих делах настолько зациклен, что мне уже повсюду мерещится… Это, конечно, действительно так, но вы сами подумайте. Установлено, например, что сердечный ритм, кроме прочего, задаёт темп всему организму и напрямую управляет деятельностью памяти. Как тактовый генератор в компьютере’ А если шире взглянуть? У каждого объекта во Вселенной есть собственное время, и я даже смею предположить, что именно оно является первопричиной жизни. Этакий хрональный генератор, задающий параметры системы. Так вот, у Глеба он дал сбой, и жизнь приостановилась, замерла. – Профессор печально улыбнулся и щёлкнул по своим часам, старенькому «Ситезену» из первых, которые начали когда-то у нас продаваться. – Только-то и нужно, что подтолкнуть неподвижный маятник… Но вот как это сделать? Если мы не понимаем, что его остановило, то как запустить? Может, для этого совсем немного и требуется…

    – Да… совсем немного… – Мыслями Иван был далеко, дома, на Кольском, на берегу величественного лапландского озера. Перед глазами стояла мисс Айрин, то бишь Ромуальда фон Трауберг. Господи. Эдик-то кому что плохого сделал?.. Вот тут, правду сказать, совесть Кудеяра была чиста не вполне. Он что, не мог Эдику, как отцу его обещал, обеспечить «в здоровом теле здоровый дух»? Если бы взялся как следует?.. То-то и оно – если бы. Воспитатель хренов. А если у самого бы не получилось, мог к бабе Томе свести… пока жива-то была… Уж она справилась бы. А он? Что вообще сделал? Не считать же серьёзными усилиями выкидывание сперва наркоты в печку, а потом – караоке в воду. Да и то… Песенки свои идиотские Эдик и без японской электроники горланил столь же успешно, разве что чуть менее громко, а наркотой его мисс Айрин быстренько обеспечила… да ещё и вирус туда… Трауберг… Фон Трауберг… «Да где же я встречал эту хрень?!!» Постой, постой… Ну конечно…

    – Лев Поликарпыч, а не помните случаем, как звали немца, о котором упоминал ваш батюшка в дневнике? Не Траубергом?

    Звягинцев продолжал думать совершенно о другом, но отцовский дневник он успел выучить почти наизусть и потому ответил мгновенно и без запинки:

    – Именно.