Сидевший в кресле человек хрипло произнес:

– Мы можем договориться… можем обсудить любую компенсацию…

– Не можем, – ответил Бабаев.

– Но вы же не станете стрелять в безоружных! Это… это убийство!

– Ты все понял правильно, шармута-хаволь.

Он вскинул ружье и нажал на спуск. «Громобой» рявкнул – раз, другой, третий, четвертый…

Бабаев развернулся и покинул сад. В биллиардной постоял над телом Гутытку, шепнул: «Прощай, джадид…» – и потащился к выходу. Шел он медленно и трудно; перед глазами висел туман, под ребрами жгло, одежда промокла от крови. Должно быть, печень все-таки задели…

На площадке, среди мертвых тел, среди пылающих машин и бензиновых луж, метались охранники, вызванные Литвиновым. Лаяли псы, орали люди, гудело пламя, мелькали лучи фонарей, скрипели под башмаками обгорелые останки…

Бабаев этого не видел – мгла, застилавшая взгляд, сделалась гуще. За этой мглой его поджидала афсунгар. Стояла, улыбалась, манила…

На лестнице он бросил ружье, опустился на ступеньки и спустя минуту умер. Но охранники долго боялись подойти к нему.

– Наградить посмертно, – сказал президент. – Я воздержусь от оценки его последних действий – я имею в виду… мм… прискорбный инцидент, случившийся в Пущино. Не исключаю, что это ошибка, но кто знает?… Ошибки иногда необходимы… особенно такие… – Помолчав, он произнес твердым голосом: – Наградить! Звание героя России и Золотая Звезда… Думаю, это будет верной оценкой его заслуг. Вы со мной согласны?

– Разумеется, Сергей Сергеевич, – откликнулся директор ФСБ. – Вот только кому вручим награду? У него ни семьи, ни родственников.

Президент секунду размышлял.

– Поищите. Если родственников – достойных родственников! – не найдется, вручить награду спикеру Думы на вечное хранение. Пусть передаст преемнику Бабаева вместе с его кабинетом и всеми незавершенными делами. Надеюсь, вы понимаете, что операция должна быть продолжена?

– В этом нет сомнений, – сказал директор ФСБ.

– Ваши рекомендации?

Наступила пауза. Затем директор произнес:

– Али Саргонович был ярким человеком, мужчиной колоритной внешности и превосходным стрелком. Трудно подобрать ему замену! Трудно, но можно. Я бы предложил Лопеса Петрова-Ибарурри, нашего резидента в Аргентине. Конечно, если вы не возражаете.

– Не возражаю. Вам виднее.

– В Думе есть вакансии, – сказал директор ФСБ. – После этого… как вы сказали?… прискорбного инцидента ряд депутатов сложили полномочия. Личности одиозные, но их округа…

– Не годится. – Президент покачал головой. – Проведем кандидата по тому же округу, где избирался полковник Бабаев. Не следует обижать талды-кейнаров. И не затягивайте с этим делом.

– Слушаюсь, Сергей Сергеевич.

– Еще одно. Вчера мне звонил Ножки Буша.

Так уже лет пятнадцать называли американских президентов разумеется, в доверительных беседах высшей политической элиты. Буш давно уже стал воспоминанием, куриные окорочка из Польши и Чехии вытеснили американский продукт, однако прозвище сохранилось.

Директор ФСБ усмехнулся, ожидая продолжения.

– Разговор носил конфиденциальный характер. Общались без переводчика.

Директор усмехнулся снова. Ножки Буша был не столь образован, как российский президент, путал геев с гейшами, суфражисток с суфле, Арктику с Антарктикой и, разумеется, знал на русском только слово «спутник».