|
XV. НО МАРЦИЙ мог, конечно, показать свои многочисленные раны, полученные им во многих сражениях, где он выказал себя с лучшей стороны, участвуя в походах в продолжение семнадцати лет сряду, и граждане, из уважения к его храбрости, дали друг другу слово избрать его консулом. В назначенный для голосования день Марций торжественно явился на форум в сопровождении сенаторов. Все окружавшие его патриции ясно показывали, что ни один кандидат не был так приятен им, как он. Но это-то и лишило Марция расположения народа, которое сменили ненависть и зависть. К ним присоединилось еще новое чувство - страха, что ярый сторонник аристократии, глубоко уважаемый патрициями, сделавшись консулом, может совершенно лишить народ его свободы. На этом основании Марций потерпел при выборах неудачу. Избрали других кандидатов. Сенат был недоволен; он считал себя оскорбленным больше, нежели Марций. Не менее раздражен был и последний. Он не мог спокойно отнестись к случившемуся. Он дал полную волю своему гневу из-за своего оскорбленного самолюбия, так как видел в этом признак величия и благородства. Твердость и приветливость, главные качества государственного человека, не были привиты ему образованием и воспитанием. Он не знал, что человек, желающий выступить в качестве государственного деятеля, должен всего более избегать самомнения, "неразлучного спутника уединенья", как называет его Платон, - ему придется иметь дело с людьми, и он должен быть терпеливым, хотя некоторые и смеются жестоко над таким характером. Но Марций никогда не изменял своему прямолинейному, упрямому характеру: одолеть, разбить окончательно всех - он не ведал, что это свидетельство не храбрости, а немощи, ибо ярость, подобно опухоли, порождает больная, страдающая часть души. Полный смущения и ненависти к народу, он удалился из Народного собрания. Молодые патриции, вся гордая аристократия, всегда горячо державшая его сторону, и в то время не покинула его, осталась с ним и, к вреду для него, еще более возбуждала его гнев, деля с ним скорбь и горе. В походах он был их вождем и добрым наставником; в военном деле - умел возбуждать в них соревнование в славе, без зависти друг к другу. XVI. В ЭТО ВРЕМЯ в Рим привезли хлеб; много его куплено было в Италии, но не меньше прислано в подарок сиракузским тираном Гелоном. Большинство граждан льстило себя надеждой, что вместе с привозом хлеба прекратятся и внутренние несогласия в республике. Сенат немедленно собрался для заседания. Народ окружил здание сената и ждал конца заседания, рассчитывая, что хлеб будет продаваться по дешевой цене, полученный же в подарок - раздадут даром. Так думали некоторые и из сенаторов. Тогда поднялся со своего места Марций. Он произнес громовую речь против тех, кто хотел сделать что-либо в угоду народу, - он называл их своекорыстными предателями аристократии; говорил, что они сами вырастили посеянные ими в народе дурные семена наглости и дерзости, между тем как благоразумие требовало уничтожить их в самом начале, не позволять народу иметь в руках такую сильную власть; что он страшен по одному уже тому, что исполняются все его требования; что он не делает ничего против своей воли, не слушается консулов, но говорит, что у него есть свои начальники - вожди безначалия! Он говорил, что, если сенат решит в заседании раздать и разделить хлеб, как это бывает в греческих государствах, с их крайней демократией, он этим будет потакать непокорному народу к общей гибели. |
