– Похоже, ложная тревога, – пробормотал Олаф.

– Посох не может ошибиться? – спросил юноша. – Вдруг Гаолон просто неправильно истолковал его свечение. Наверное, посох посылал нам добрый знак. Ветер поднимается. Скоро можно будет плыть дальше.

– Кто его знает, – откликнулся кормчий. – Всё может быть... Ох, проклятье... Как рука болит!

Алладин хотел перейти к другому борту, но замер на месте и пронзительно закричал, подзывая своих друзей. Тёмно-красное вино из разбитой кружки растеклось по палубе. Лужицы вспучивались бордовыми пузырями, шипели и клокотали. Они быстро уменьшались в размерах, впитываясь в дерево.

Вскоре все лужицы высохли, оставив после себя бурый налёт, над которым курились жёлтые струйки дыма. В этих местах доски потемнели и обуглились, словно от жара.

– Эта дрянь разъедает палубу! Нужно скорее смыть её водой!

Однако не успел Алладин поднять ведро, как зловещее шипение прекратилось, а жёлтые струйки дыма развеялись под лёгкими порывами ветерка. Видно, багровой жидкости было слишком мало, чтобы прожечь толстые доски палубы.

– Давай-ка выбросим этот бочонок за борт, – предложил Алладин, засовывая кинжал за пояс. – Вряд ли кто-нибудь из нас захочет пить. Не знаю, чем он наполнен, но только не вином, это уж точно! Олаф, подсоби нам!

Но кормчий сидел, прислонившись к борту, и стонал. Меч лежал рядом с ним. Олаф прижимал правую руку к груди и раскачивался из стороны в сторону, баюкая её, словно ребёнка. Лицо его было бледным. Он явно ничего не слышал.

– Олаф, что с тобой? – Гаолон подбежал к северянину. Посох в его руке продолжал сиять ослепительным пламенем опасности. – Ты ранен?

– Рука... – пробормотал Олаф. – Обожгло, как кипятком.

Кормчий поднял на друга потемневшие от боли глаза и вытянул руку. Вся кисть почернела, вздулась, из нарывов сочился гной. Нарывы лопались, и обнажались розовые переплетения сухожилий и кости. Мелкие коричневые язвы появились на запястье, поползли выше, к локтю.

Гаолон поднял меч Олафа и посмотрел на Алладина.

– Держи его за руку, – сказал он. – Нужно отрубить кисть, иначе зараза охватит все тело. – Карлик посмотрел в мутные глаза северянина. – Прости, брат, но другого выхода нет.

– Я сам, – прошептал Олаф. – Оставьте меч, а сами идите. Нужно выбросить бочонок с этой дрянью за борт.

Карлик помедлил, затем молча протянул меч кормчему и кивнул Алладину.

Бочонок с шумным плеском ушёл под воду. В тот же момент прозрачные волны словно вскипели. Огромное пятно начало расползаться вокруг корабля, окрашивая воду мутным багрянцем. Пятно разбухало, стелилось по поверхности моря всё шире, гасило волны. Красное, с розовыми прожилками пены, оно походило на кровоточащую рану.

– Что это? – прошептал Алладин.

– Отплавались! – Гаолон ударил посохом по бурому пятну на палубе. – Эта гадость была известна мне только понаслышке, а вот теперь и самому довелось увидеть. Жаль, что рассказать будет некому... – Гаолон повернулся к Алладину. – Белый маг Куиран называет её кровью змеиной водоросли. Она превращает поверхность моря в камень. Порой отдельные стебли этого растения прибивало к берегам его острова после шторма. Прикосновение к стеблю становится смертельным.

– Они так ядовиты?

Гаолон пожал плечами.

– Никто толком не знает. Но стоит коснуться водоросли рукой, сразу появляется рубец, потом язвы и нарывы распространяются по всему телу, и человек разлагается заживо. Хорошо ещё, что водоросли не растут на мелководье и не выносят солнечного света. Их плантации находятся на глубине, в садах Демонов Глубин.

– Значит, вино в бочонке было отравлено соком этих водорослей... Интересно было бы узнать, кто приложил к этому руку?

– Кто бы ни приложил, теперь он мёртв, – сказал карлик.