– Ты портишь торжественность момента! – она нависла над Егором, угрожающе наставив на него роскошные груди. – Не надо говорить про «не имеет значения». Потому что после – ни одного! Даже Бекетов не успел. Три месяца без мужика!

– Такое роскошное тело не должно простаивать.

– Тут ты прав, – она сделала ему «бип» пальцем по носу. – Но мало кто знает, что внутри роскошного тела иногда водятся сердце и душа. И когда утолён шлюшный порыв молодости, становится очень важно: с кем и как. Бекетов был бы ошибкой, и ты – моя зая, потому что не дал её допустить.

– Стоп! Считаешь, что я замешан в его исчезновении?

– На триста процентов уверена, но не задаю никаких вопросов, потому что всю правду не сможешь сказать, а ложь слышать не желаю. И не пытайся заверить меня, что не отрываешься на гастролях. Я видела на концерте в Минске, как девки рвутся на сцену, потом несутся табуном к служебному входу. Выбирай любую.

– Клянусь, на гастролях ни с кем и ни разу. Можно было, конечно. Многие пацаны выпивают, кувыркаются до середины ночи, потом их ветром шатает на первом концерте. Но, знаешь, это как то по собачьи. Сунул вынул и уехал в другой город. Не моё.

– Ох ты мой ангелочек! – она снова сделала «бип». – Сделаю вид, что тебе верю. Но я хотела другое сказать. Ты заботился обо мне. Уверена, об Инге тоже заботился… Прости, не стоило её вспоминать. Но факт: ты видишь в девушке не только пышные сиси, длинные ноги и что то между ногами. А когда сказал, что будешь обо мне печься, даже если заведу себе мужика, вообще растаяла. Молчи! Потом будешь смеяться. Короче, слушай, повторять не буду. Если хочешь ко мне приходить – приходи. Но никаких сантиментов, ахов охов под луной. Мы оба – взрослые, вокруг мягкого, нежного и пушистого нутра наросла броня. Сразу друг другу не откроемся, если вообще откроемся. Поэтому просто встречаемся, пока это нравится обоим. Останемся вместе или разбежимся – покажет время.

– Аминь.

Он резко перевернул её, оказавшись сверху, и впился губами в грудь.

– Эй, мужчина! Ты чего?

– Ищу под грудью нежное и пушистое.

– Да ну тебя, я серьёзно…

Он остался у Элеоноры на ночь, и часов на ночной отдых осталось не слишком много. Утром, шагая на свою съёмную квартиру, пребывал в наилучшем настроении.

Крупногабаритную красавицу он явно недооценил, считая поначалу немного примитивной, недалёкой и даже пошловатой. То был образ, навязанный началом работы на Бекетова. Девушка уже кое то повидала в жизни, неплохо разбиралась в людях и в человеческих отношениях. А что вела раскованный образ жизни, называя его шлюшным порывом молодости, это её дело. Тем более, научилась понимать – что к чему, самоутвердилась.

Она умела важное – задать такое настроение, что после встречи с ней было легко и хорошо. Нечто подобное он ощущал и в предыдущие разы, обходившиеся без секса, только испытывал лёгкие угрызения совести, что держал на расстоянии. А она, выходит, ждала.

Нет, с сексом всё же лучше.

Глава 21

О случившемся в Чернигове поначалу не расспрашивали.

Репетиция началась обычно, правда, не обошлось без шуточек. Кашепаров открыл футляр баяна, и оттуда выскочила живая мышь! Народ ржал, всё же первое апреля, а Анатолий ругался на чём свет стоит и тщательно осматривал меха – не разгрызла ли она чего нибудь.

В перерыве Серёгин утащил Егора в администраторскую. Туда же зашли Мулявин с Пенкиной, Кашепаров, Мисевич и Дайнеко.

– Егор! Ты ничего нам не хочешь рассказать о происшествии у гостиницы? – нажимал Юрий. – Ты сбежал из автобуса и опоздал на поезд как раз тогда, когда Волобуев вылетел из окна.