То есть жареная селёдка и прочие радости соседства с вьетнамской молодёжью будут повторяться.

Разглядывая носки собственных сапог, пока троллейбус тащился в сторону Толбухина, Егор вдруг придумал выход. Когда окончились совещалки во всех отделениях, отправился к Давидовичу и Васе Трамваю.

– Привет, мужики! Помощь нужна.

– Отдельным поручением на имя начальника оперативно розыскного отделения, он поставит резолюцию, тогда заходи, – уныло отмахнулся Василий.

– Лёха, поможешь? Ты же не бумажный червь как твой товарищ напротив.

– Он не бумажный червь, а плоский. По нему Папаныч катком проехал.

При упоминании о катке асфальтоукладчике что то дзинькнуло внутри, как плохо натянутая и случайно задетая струна. Егор постарался не выпустить всплеск чувств наружу.

– Короче, у меня беда, пацаны. В общаге комнаты отдают вьетнамцам. А их любимое блюдо – жареная солёная сельдь.

– Тебе противогаз нужен? – спросил «плоский червь».

– Квартира. Пантелеич кавказцу Гиви сдавал. Тот разбился на машине. Квартира свободна. Прибраться – и можно жить.

– Пантелеич взвоет, кавказы ему деньги платили, – резонно заметил Лёха.

– Я тоже заплачу. Сколько такая стоит?

– Не знаю. Рублей, может, пятьдесят в месяц, – прикинул лейтенант.

– Заплачу. У меня остались стройотрядовские. Всё одно лучше, чем дышать жареной селёдкой. В общем, мне нужен Пантелеич и веское отеческое слово зонального сыщика отдать эту берлогу лично мне. Бухать не пущу! Но вот с девушкой уединиться – это святое. Посторонюсь на часок.

Заручившись обещанием поддержки, Егор честно впахивал часов до пяти на благо следствия. В этот день ему упало в производство первое очевидное уголовное дело, то есть где злодей был известен. А именно – семейный деспот, избивавший жену. Три подтверждённых факта за год – статья за истязание.

Вызванная на допрос потерпевшая была весьма неплоха с виду, хоть и чуть старше Егора. Тот даже подумал подкинуть её телефончик страдальцу Лёхе, как только изверг супруг отправится в места не столь отдалённые, а разведёнке понадобится утешение. Правда, намерение довольно быстро растаяло по мере допроса.

– Бил он меня, бил! Не только вчера! В августе бил! До сих пор на ноге синяк остался!

– Гражданочка… Январь на дворе, – попробовал возразить Егор, но вызвал совершенно неожиданную реакцию.

– Глядите!

Одетая в тонкие колготки, несмотря на мороз, потерпевшая задрала юбку до ушей и продемонстрировала стройные бёдра. Колготки, правда, снимать не стала.

– Опустите.

– Нет, ну вы видите?

Она приблизилась и шире расставила ноги. Действительно, на левом бедре с внутренней стороны вроде бы наблюдалось какое то пятно. След ушиба, пигментация кожи или просто грязь на колготках, Егор не стал выяснять и нехотя кивнул.

Женщина неторопливо опустила и одёрнула юбку, после чего принялась расстёгивать блузку.

– Зачем?

– Другой синяк остался на груди около соска. Сейчас сами убедитесь!

– Верю, верю! Не нужно.

С помощью Вильнёва, наблюдавшего за потугами стажёра с едва сдерживаемым роготом, Егор составил постановление о назначении судебно медицинской экспертизы для установления характера и тяжести телесных повреждений, вручив его доморощенной стриптизёрше. Когда за ней захлопнулась дверь, простонал:

– Его же отмажет любой адвокат! И ни один суд не поверит этой дурище.

– Дурак ты, Егор, хоть и отличник.