|
- Он вам солгал, сударыня. Этот человек японский ш-шпион. Не хотите говорить, где он, - не нужно. Я и без вас это нынче же узнаю. П-прощайте. Развернулся и вышел из квартиры. У Гликерии Романовны чуть ноги не подкосились. Шпион? Какое чудовищное подозрение! Бедный Вася! Нужно немедленно предупредить его! Оказывается, опасность еще серьезней, чем он думает! И потом, Фандорин сказал, что нынче же узнает, где Вася прячется! Она схватила телефонный рожок, но вдруг испугалась, не подслушивает ли следователь с лестницы. Распахнула дверь - никого, только быстрые шаги по ступеням. Вернулась, стала телефонировать. - Пансион "Сен-Санс", - проворковал в трубке женский голос. Слышались звуки фортепиано, играющего веселую польку. - Мне срочно нужно Василия Александровича! - Их нету. - А скоро ли будет? - Они нам не докладываются. Какая невоспитанная горничная! Лидина в отчаянии топнула ногой. Выход был один: ехать туда и дожидаться. *** Швейцар уставился на посетительницу так, будто к нему явилась не нарядная, в высшей степени приличная дама, а черт с рогами, и загородил проход грудью. - Вам кого? - спросил он подозрительно. Из дверей, как давеча из телефонной трубки, доносилась развеселая музыка. Это в пансионе-то, в одиннадцатом часу вечера? Ах да, ведь нынче 26 мая, окончание учебного года, вспомнила Гликерия Романовна. В пансионе, должно быть, выпускное празднество, потому и столько экипажей во дворе - родители приехали. Неудивительно, что швейцар не хочет пускать постороннего человека. - Я не на праздник, - объяснила ему Лидина. - Мне нужно дождаться господина Рыбникова. Он, наверное, скоро придет. - Пришел уже. Только к ним не сюда, вон туда пожалуйте, - показал привратник на крылечко. - Ах, какая я глупая! Разумеется, не может же Вася жить с пансионерками! Она взбежала по ступенькам, шурша шелком. Торопливо позвонила, да еще и принялась стучать. В окнах квартиры было темно. Ни тени, ни звука. Устав ждать, Лидина крикнула: - Василий Александрович! Это я! У меня срочное, ужасно важное дело! И дверь сразу открылась, в ту же самую секунду. На пороге стоял Рыбников и молча смотрел на нежданную гостью. - Отчего у вас темно? - спросила она почему-то шепотом. - Кажется, перегорел электрический трансформер. Что случилось? - Но свечи-то у вас есть? - спросила она входя и прямо с порога, волнуясь и глотая слова, принялась рассказывать плохую новость: как случайно, в одном доме, познакомилась с чиновником, ведущим дело, и что этот человек считает Василия Александровича японским шпионом. - Нужно объяснить ему, что чертеж у вас украли! Я буду свидетельницей, я расскажу про того типа из поезда! Вы не представляете, что за человек Фандорин. Очень серьезный господин, глаза как лед! Пускай разыскивает не вас, а того чернявого! Давайте я сама ему все объясню! Рыбников слушал ее сбивчивый рассказ молча и одну за одной зажигал свечи в канделябре. В подрагивающем свете его лицо показалось Гликерии Романовне таким усталым, несчастным и затравленным, что она задохнулась от жалости. - Я для вас всё сделаю! Я вас не оставлю! - воскликнула Лидина, порывисто хватая его за руки. Он дернулся, и в глазах его вспыхнули странные искры, совершенно преобразившие заурядную внешность. Это лицо уже не казалось Гликерии Романовне жалким - о нет! По чертам Рыбникова метались черно-красные тени, он был сейчас похож на врубелевского Демона. - Боже, милый, милый, я же люблю вас... - пролепетала Лидина, потрясенная этим открытием. - Как же я... Вы самое дорогое, что у меня есть! Она протянула ему руки, лицо, всё свое тело, трепеща в предвкушении встречного движения. Но бывший штабс-капитан издал звук, похожий на рычание - и попятился. - Уходите, - сказал он хрипло. - Немедленно уходите. |
