Внизу, словно густой суп в кастрюле, кипела и булькала жизнь московского центра, тот кажущийся хаос, в котором только опытный глаз улавливает систему, слаженность, устремленность к определенной цели. Обычно наблюдение за этой трепещущей толпой и потоком машин, составляющими одно целое, живое, шевелящееся тело, приводило его в хорошее расположение духа. Ведь у его ног, словно поверженная армия противника, лежал огромный, своенравный, непредсказуемый мегаполис, который когда-то, кажется, тысячу лет назад, Березин поклялся покорить и смирить, и сделал-таки это… Сделал!.. Так что же именно сегодня мешает Березину радоваться своей великой победе? Ведь, если не считать Татьяниного наглого взбрыка, вполне объяснимого, например, тем, что она втюрилась в Юрку, как кошка, все идет хорошо… «Слишком хорошо!» — подумалось ему. И Валерий Андреевич отошел от окна.

…Если бы сорок с лишком лет назад, году эдак в 1960-м, участковому орехово-зуевского отделения милиции № 3 Ивану Звягинцеву сказали, кем именно станет один из самых буйных подростков на вверенной ему территории, он бы, наверное, просто рассмеялся в лицо подобному ясновидцу.

Памятуя о том, сколько хлопот доставил ему в свое время Валерка Березин, попавший на милицейский учет еще в нежном девятилетием возрасте, семидесятивосьмилетний Иван Васильевич и сегодня не поверил бы в то, что красно-кирпичный генеральский красавец особняк, обнесенный высоченным забором, выстроенный неподалеку от старого центра на высоком, прихотливо изгибающемся берегу Клязьмы, принадлежит не кому-нибудь, а ему — тому самому Валерке Березину. Конечно, в свое время до него дошел слух, что растаявший в голубой дали, как сказали бы нынче, «на всю голову отмороженный» пацан якобы устроился работать в московскую милицию, использовав давнюю дружбу своего покойного отца с кем-то из бывших ветеранов ВОВ.

Но Звягинцев счел подобное столь невероятным, что даже проверять глупую выдумку не стал, а только, будучи по убеждениям атеистом, не выдержал и перекрестился, возблагодарив то ли Бога, то ли судьбу, избавившую его от Березина и его шайки-лейки, очень быстро рассыпавшейся в отсутствие вожака.

Андрея Петровича Березина, отца Валеры, Звягинцев знал хорошо, можно сказать, приятельствовал с ним — особенно после того, как оба они оказались демобилизованными с фронта в одном и том же 1944 году. Разница заключалась в том, что Иван Васильевич по молодости лет и повоевать-то как следует не успел: ранение получил по дороге на фронт, когда их эшелон был разбомблен почти подчистую противником. Андрей Петрович успел, да и ранен был неоднократно. Домой вернулся, можно сказать, инвалидом. Что не помешало им с верно ожидавшей мужа супругой обзавестись еще тремя детишками, последний появился на свет в 1948-м. А в 1949-м Андрей Петрович Березин помер в одночасье: осколок, застрявший в груди от последнего ранения, внезапно сдвинулся с места и задел сердце…

Заботу о младших детях с убитой горем матерью разделила старшая, родившаяся еще до. войны, дочь. Она-то и увезла в конце концов всю семью из Орехово-Зуева в деревню Дулево через пару лет после того, как исчез младший братец. Вроде бы вышла туда замуж за какого-то состоятельного вдовца, согласившегося на переезд семьи Березиных. И то сказать: оставшиеся двое детей были девочками, точнее, тогда уже девушками, а лишние рабочие руки в деревенском хозяйстве никогда не помешают. Что было дальше с семьей, Звягинцев не знал, да и, честно говоря, не слишком интересовался: забот у участковых послевоенной поры и без того хватало.

И единственное, что объединяло на сегодняшний день генерала Березина с тихо доживающим свой век в подмосковном Орехово-Зуеве бывшим участковым, немало попортившим в свое время крови будущему генералу, — так это упомянутое незнание о, судьбе семьи, покинувшей городок.