Так Татьяна попала к матери ее приемного отца. Баба Валя жила в небольшой деревеньке недалеко от райцентра в Тверской области. Она была высокой костистой женщиной за шестьдесят, с длинными жилистыми руками. Губы у нее были поджаты, а почти бесцветно-серые глаза смотрели прищурясь, исподлобья. У нее был такой вид, словно она собиралась сказать что-то обидное.

Ее муж вернулся с войны к другой женщине, «к богатой», как говорила она, оставив ее с сыном. Появление Татьяны она приняла без энтузиазма (девочка была, родственницей Людмиле). «Неродная, — делая ударение на «о», говорила она. — Навязалась к нам на шею, совести нет. Я в ее годы уже в колхозе работала». Бабка не любила Татьяну, постоянно подозревала ее в чем-то «нехорошем». «Вот увидите, мать-убийца еще в ней проявится», — мрачно говорила она.

Несмотря на суровость и ненависть к ней бабки, жизнь в деревне была едва ли не самым счастливым временем в жизни Татьяны.

Каждый день в школу, в райцентр, их на лошади отвозил возчик, он же встречал после занятий. Ездили все вместе: и малые и великие, все дружили между собой, и старшеклассники горой стояли за самых младших. И хотя их в школе презрительно называли «деревня», втайне завидовали этой маленькой самодостаточной коммуне. Тут она впервые влюбилась. Лешка ответил ей взаимностью. Это было что-то фантастическое. Но он неожиданно уехал.

После окончания восьмого класса Таня тоже покинула деревню, отправившись в Тверь, где поступила в кулинарное училище. В общем-то, ей было все равно, где учиться, лишь бы уехать от бабки. А в училище давали неплохое общежитие. Училась она легко, потому что была единственной отличницей на их курсе. Ей советовали ехать в Москву, поступать в пищевой институт, что она и сделала.

Но в институт не поступила. Зато познакомилась с одной девушкой, которая посоветовала пойти работать на стройку, где давали общежитие, платили хорошую зарплату, и через несколько лет можно было получить московскую прописку и свою собственную квартиру. Последнее явилось решающим обстоятельством. У Татьяны никогда в жизни не было места, которое она могла назвать своим. Несколько лет Татьяна работала штукатуром-маляром. Работа была тяжелой, перед ними, молоденькими девушками, ставили порой непосильные задачи. А чуть что — попрекали отсутствием московской прописки и грозили выгнать из общежития. Татьяне безумно хотелось убежать, уехать, но было некуда.

И в один прекрасный момент она взбунтовалась. Ушла со стройки и начала готовиться к поступлению в институт. На этот раз она прекрасно знала, что главное — поступить. Неважно куда. Лишь бы избавиться от ярма тяглового скота. Из общежития ее официально выселили, но девчонки скрывали подружку.

Весной она познакомилась с Герой — студентом-искусствоведом. Тот помог ей поступить в институт. Затем был страстный роман, закончившейся беременностью. Потом знакомство с его родителями, страшный и унизительный аборт, шушуканье в институте, почти отчисление. Потом свадьба Геры с другой девушкой. Благополучной. Потом была пустота, которую она страстно заполняла учебой…

…Восемьдесят седьмой год она встретила научным сотрудником Свердловского областного краеведческого музея. Этаким синим чулком, в котором было трудно распознать прежнюю Татьяну. Всяческие окаменелости интересовали ее гораздо больше реальной жизни. В девяностых годах этот любовно скроенный и отгороженный от внешнего мира пыльный мирок стал трещать по швам. Зарплату сначала перестали платить, потом и вовсе в музее началось сокращение штатов. Ее уволили.

Она, голодная и злая от отчаяния, как-то вечером зимой девяностого года шла домой. По пути ей встретилось кафе «Анжелика» — новое заведение, сияющее огнями и фальшивыми колоннами. Татьяна вспомнила, что училась в кулинарном. Возможно, ей найдется работа в этом «празднике жизни».