Два мага вскинули руки.

Две ветвистые, добела раскаленные молнии полыхнули с башни и с Тропы. Молнии с шипением рассекли воздух над крепостными зубцами и наткнулись друг на дружку, будто вилы. Сплелись, соткались воедино.

Не погасли. Запылали ярче, наливаясь багровым, с просинью светом. Бешено извиваясь, словно клубок многоголовых змей, молнии давили и ломали одна другую.

Видимо, Угримова все же оказалась сильнее. Постепенно оттесняя вражеские чары, волшба князя тянулась к башне. Трепещущая молния бесермена, наоборот, теряла силу, истаивала и врастала обратно в руки своего создателя.

Еще немного — и ветвистое колдовство Угрима перевалит через защитные зубцы, хлынет на башенную площадку. Сожжет! Испепелит!

Ан нет, не хлынуло!

Едва достигнув зубчатого заборала и коснувшись кладки стены, сверкающая паутина чародейских молний брызнула в стороны.

Рассыпалась.

Погасла.

Угрим покачнулся так, что Тимофею пришлось подставить князю плечо.

В ослепительной вспышке полыхнули огнем и порвались наброшенные на Бельгутая путы. Кочевник не удержался наверху и упал с башни.

Угрим взмахнул руками…

Новая княжеская волшба настигла нойона у самой земли. Бельгутай не рухнул в груду мертвых коней и всадников под стеной. Нелепо перекувыркнувшись в воздухе, он летел уже не вниз, а вверх. И чуть наискось. Словно мир перевернулся и теперь не земля, а Тропа притягивала упавшего с башни человека.

Притянула… Бельгутай ударился об упругий свод колдовского пути, рухнул на пружинящий пол.

Тимофей покосился на князя. Это не было похоже на Угрима. В последнее время тот редко кого спасал просто так, если не видел в этом пользы. Наверное, Бельгутай для чего-то нужен князю.

Нойон выдрал из доспехов крюки-когти («Знакомая конструкция!» — отметил про себя Тимофей) с тлеющими обрывками веревок и выбросил их с Тропы.

А заморский чародей на башне уже стряхивал с пальцев сияние ослабших чар и поднимал руки для нового удара.

«Держи кристаллы!» — услышал Тимофей безмолвный приказ князя.

Вообще-то он и так держал самоцветы крепко, прекрасно понимая, что именно из них Угрим сейчас черпает силу. Но теперь Тимофей и вовсе вцепился в Черные Кости мертвой хваткой.

Князь опередил противника на долю мгновения. Тот только-только начинал рубить руками воздух, когда Угрим резко выбросил перед собой ладони. Словно отталкивая от себя что-то. Или отталкиваясь сам. Тимофей почувствовал, как его повлекло назад, в глубь Тропы. Будто кто-то дернул за шиворот. Угрим тоже отпрянул от башни.

Что-то волокло вместе с ними и Бельгутая.

Тропа втянула в себя всех троих.

Что это было? Отступление? Позорное бегство?

Увы, не так-то просто оказалось сбежать. Даже по Темной Тропе.

Вот только что перед ними был стремительно удлиняющийся коридор, в конце которого едва виднелся проблеск удаляющегося солнечного света. И — р-р-раз. — Тропа вздрогнула, всколыхнулась.

И коридора впереди не стало. Черные стены, своды и потолок рассыпались. Темнота навьих дорог растеклась и рассеялась в ярком солнечном свете. Поблекли и исчезли колдовские искорки.

Тимофей, Угрим и Бельгутай вновь оказались у края Тропы. Только теперь башню, на которой остался противник, и зияющую воронку с загнутыми краями разделяло расстояние в два-три полета стрелы.

Бесерменский маг нанес удар по Тропе! И каким-то образом умудрился срезать ее часть. Не отступи князь вовремя и не отбрось назад Тимофея с Бельгутаем, вражья волшба, наверное, смяла бы вместе с Тропой и их тоже.

Что-то давало этому желтолицему власть над чужими Тропами. Вот почему пущенный по Тропе отряд не смог добраться до башни.

Еще один скачек назад. И еще часть черного коридора впереди исчезла, словно отгрызенная невидимыми зубами.