Но в голову ничего интересного не приходило, оставалось смириться. Сергей спрятал тетрадь в сумку и невольно фыркнул: сидевшая перед ним Ира Горелова ожесточенно грызла ручку. Она и не замечала, что испачкала синей пастой губы. И кончик косы растрепан, вечно волосы на палец накручивает, когда волнуется.

Сергей хмуро улыбнулся: Ирка наверняка не поняла новой темы. Туповата на удивление. Сколько раз подходила с задачками, Сергей замаялся объяснять. Иркину единственную извилину вычерчивали по линейке, не иначе. Забыв про загогулину, отвечающую за математику. Проще самому решить и дать Ирке списать. Экономия времени и собственных нервов!

Забавно, что Таня Мишина с ней дружит. Ирка почти не читает, думать не умеет, на уроках тихо плывет. Без Таниной подсказки все контрольные бы завалила. Правда, они сидят вместе с первого класса. Наверное, Мишина к ней привыкла.

Ира бросила ручку. Провела рукой по губам и размазала пасту.

Сергей пожал плечами: смешная девчонка. Ладно, хоть на роль Лизы подошла, что неудивительно. Пушкинская Муромская такая же пустышка, одна любовь на уме.

Сергей задумчиво посмотрел на четкий Танин профиль и с досадой подумал: «И что только девчонки вокруг любви накручивают? Ахи, охи, вздохи на скамейке, любовь до гроба… Как глупо!»

Сергей полгода назад спросил о ней, о любви, старшего брата, Вадим лишь расхохотался. Сказал — физиологическая потребность, не больше. Мол, против природы не попрешь, просто глупо. И нерационально.

Это Сергею как раз понятно: любой вид на планете воспроизводит себя. Непонятно другое — зачем осложнять жизнь? Или девчонки по-другому не умеют?

Сергей бросил взгляд на сумку, где лежала тетрадь со сценарием, и угрюмо ухмыльнулся: что-то он запутался. Если верить Пушкину…

Ну да, Берестов-то влюбился! И не дамский роман, мужиком написано.

Да еще в кого влюбился — в крестьянку! Явный мезальянс, как Сергей понимает. Жениться собрался! Против воли отца пошел. На наследство плюнул.

С другой стороны, Вадька сказал…

Или он смеялся?!

Сергей нахмурился: сам-то вечерами черти где пропадает. Не над дипломом работает – а на носу защита! – по дискотекам носится. И со своей Верочкой часами по телефону треплется. Мама кипит от возмущения, такие деньги Вадька тратит на свой сотовый.

А перед Новым годом братец с другой девчонкой встречался. Надей, кажется. Прошлым летом с Катей Никитиной дружил, она в соседнем доме живет. А на третьем курсе…

Сергей угрюмо усмехнулся: нет, тут точно любовью не пахнет! Или Вадька пока свою э-э… любовь не встретил?

Таня что-то шепнула Ире, и девочки еле слышно рассмеялись. Сергей задумчиво рассматривал знакомые с детства лица и не мог понять, какое больше нравится.

Танино, пожалуй. Оно… значительнее. Вон какой подбородок решительный, с ямочкой по центру. И дуги бровей над переносицей сурово сошлись. Глаза на солнце золотистыми смотрятся, а в тени – почти черные, зрачка не разглядишь. Волосы шелковым водопадом на плечи падают…

Таня снова чему-то засмеялась, и Сергей с трудом отвел взгляд от ее порозовевшего лица. Ему вдруг стало не по себе. Сергей уткнулся в учебник и сердито приказал себе не сходить с ума. Он не Берестов!

И потом — это всего лишь книга. Считай — сказка. Просто люди боятся одиночества, вот и придумали сказочку про любовь. А ее нет, Вадим прав. Иначе почему мать с отцом разбежались?

Сергей помрачнел, он почти не помнил отца. В памяти остался только смутный запах табака и мужского дезодоранта.

Вадим как-то сказал — отец почти сразу после развода из Череповца уехал. А мама вообще про него молчит, будто в капусте детей нашла.