Андрей разрумянился от внутреннего волнения, тонкие, длинные пальцы его мелькают над листом.

… Савва Братушкин, то и дело отбрасывая со лба щегольской светлый чубчик, готовит выступление на литературной конференции. «Летом я гостил у родственников, в поселке, недалеко от Краснодона, — пишет он, — и там познакомился с несколькими молодогвардейцами»…

Переписывает протокол комсомольского собрания Павлик Снопков. Это уже третий подряд протокол, который ему пришлось вести. Беда, когда попадешь в штатные секретари!

В классе каждый занимается своим — отвечают на письма, тренькают на мандолине, отгадывают кроссворды, но никто никому не мешает. Привыкли отгораживаться, когда надо, от шума, не замечать его, и если бы наступила тишина, она показалась бы непривычной и, пожалуй, неприятной.

Вошел окруженный свитой «тутукинцев» Владимир. Сенька Самсонов неизменно улыбался от уха до уха. Доверчивый, впечатлительный Дадико льнул к Ковалеву, не сводя с него темных, выразительных глаз. Владимир возмущенно говорит Самсонову:

— Я уже дважды показывал тебе, как по-армейски заправлять койку и в роте нашей ты был не раз — видел, какой там порядок? А что я сейчас в спальне у тебя обнаружил?

— Немного перекривил, — виновато оправдывался Самсонов, — не так простыню подвернул… Старался, но немного перекривил… Я знаю — манжет надо делать на ширину тетради.

— Ну, а почему ты вчера невнимательно нес наряд — получил замечание от офицера?

— Понимаешь, — невинно помаргивая белыми ресницами, стал объяснять Сенька, — проклятая забывчивость…

— Не понимаю и понимать не хочу! — категорически отрезал Ковалев, — ты вообще, Семен, вряд ли отдаешь себе отчет, что значит быть военным человеком. Вот сейчас мы шли по коридору и ты так отдал честь сержанту, что стыдно было на тебя глядеть — как будто муху отогнал! В конце концов, думаешь ты быть строевым офицером или нет?

Самсонов сокрушенно вздохнул.

— Думаю, — меланхолически сказал он и, расправляя гимнастерку вокруг ремня, решительно добавил, насупив брови:

— Я примусь за себя как следует!

— Ну, смотри, забывчивый человек, — уже добродушно произнес Ковалев, подхватил его под локти и, подбросив, поймал на лету. Сенька от удовольствия запищал.

… К обязанностям старшего брата Ковалев относился с чувством большой ответственности, считая их своим прямым комсомольским долгом.

Вокруг Ковалева вечно увивалась «личная охрана», как шутливо называл он своих пронырливых спутников, которые мимоходом успевали отметить: как пришит у него подворотничок, спросить, как подальше толкнуть ядро, лучше запомнить даты по истории, сохранить силы при дальнем беге… Они нетерпеливо ждали каждого прихода Володи, чтобы доложить о самых свежих новостях и самых новых планах, что до отказа переполняли их стриженые головы;.

Алексей Николаевич был настолько доволен своим добровольным помощником, что даже просил командира первой роты в характеристике. Ковалева отметить эту его работу.

Подполковник Русанов, перед строем роты, зачитал ходатайство офицера и обещал удовлетворить просьбу.

— Подождите одну минуту, — попросил юных друзей Владимир, отпустив Самсонова, — я приберу книги и мы пойдем в тир.

Вместе с Беседой Володя обучал их стрельбе из мелкокалиберной винтовки — «готовил смену», как сказал он им однажды.