Аспирин вздрогнул. Девочка неслышно подошла. Взяла поднос с грязной посудой, двинулась на кухню.

— Погоди! — крикнул Аспирин ей в спину. — Как тебя все-таки зовут?

Снова грохнул гром. За секунду до этого молния осветила темную комнату, японский календарь на стене, корешки книг на полках и бледное девочкино лицо.

— Алена, — сказала она осторожно, как человек, который только что выдумал себе имя и не уверен, годится ли оно.

— Врешь, — сказал Аспирин.

Девочка пожала плечами и вышла из комнаты.

Аспирин потряс головой. Наваждение продолжалось. Подрагивали стекла под порывами ветра. На кухне деликатно позвякивали посудой.

Как он мог заснуть? Вот так все бросить, напиться… Она привела бы кого угодно… своих хозяев, или кто там ее послал…

— Эй! — хрипло крикнул Аспирин, стараясь, чтобы голос дотянулся до кухни. — А ключи от квартиры ты где взяла?

— У тебя в кармане куртки, — ответил невозмутимый голос. — В прихожей.

Он преодолел головокружение и встал.

— А сейчас они где? Где, я спрашиваю?

— Там же. Я их обратно положила…

Шум воды из крана, звук вилки, которую уронили в железную раковину.

— Учти, — сказал Аспирин сквозь зубы. — Замки я завтра поменяю — оба. А квартира будет на сигнализации, и кода ты не знаешь… А деньги? Где ты взяла деньги?!

— Сорок пять.

— Что — сорок пять?

— Код сигнализации — сорок пять, ты так и оставил, забыл перевести на нули… А деньги я взяла там же, в кармане, сдачу положила обратно.

Шум воды прекратился. Аспирин вошел в кухню. Девочка стояла перед опустевшей и очень чистой раковиной, небрежно вытирала руки полотенцем.

— Там консьержка, которая сегодня дежурит, другая, тетя Света. Мы с ней познакомились. Я сказала, что я твоя дочка из Первомайска. Она очень удивилась…

— Сейчас ты уйдешь, — тихо и твердо сказал Аспирин.

— Куда? В дождь? В грозу?

— К чертям под задницу! Меня не волнует.

Алена улыбнулась:

— У тебя большая двухкомнатная квартира… Некоторые люди годами в коммуналках живут. По четверо в одной каморке. А тебе жалко бездомного ребенка пустить. Хотя живешь один, и места у тебя — завались.

— Все. Я вызываю милицию, — Аспирин развернулся, чтобы идти в комнату.

— Звони, — пробормотала Алена ему в спину. — Я скажу, что ты заставлял меня ходить перед тобой голой. И принимать всякие позы. А за это кормил. И еще…

Он развернулся и влепил ей пощечину — так, что мерзавка отлетела и врезалась спиной в кухонную мойку. Больше ничего не слушая и ни на что не глядя, Аспирин почти бегом бросился в ванную, включил горячую воду и сунул руки под кран — смыть, стереть ощущение ее лица под ладонью.

В кухне было тихо. Снаружи молотил дождь по жестяным козырькам. Аспирин сорвал с крючка полотенце:

— Заслужила! А не уберешься сейчас, получишь еще!

Девочка стояла там, где он ее оставил. На футболку с надписью «Krakow. Learning to fly» уже упали — и продолжали падать — крупные капли крови из носа и почти невидимые капли слез.

Вот так и ловят идиотов, подумал Аспирин. Сидят в переходах с младенцами. Подсылают маленьких аленушек, а ты, считающий себя умным, на поверку оказываешься простаком и лохом…

За окном грохнуло так, что снова заверещали насколько машин у подъезда.

— Чего тебе от меня надо? — рявкнул Аспирин, пытаясь злостью вытеснить все другие чувства.