И тут перед детективами CIMAIT встала серьёзная проблема, можно даже сказать, принципиальная: следовало ли им добиваться судебного преследования Эйлера, основываясь на инциденте с Хэйвордом, или же надо было закрыть на всё глаза и сделать вид, будто ничего не произошло, в надежде, что в следующий раз подозреваемый «подставится» по-настоящему? В первом случае на расследовании в отношении Эйлера можно будет поставить крест — он отправится в тюрьму на символический срок пару-тройку лет и никто в точности так и не сможет сказать, был ли он на самом деле «Убийцей с хайвея». Во втором случае можно было сделать вид, будто претензий к нему никаких нет, но… не насторожит ли Ларри милосердие полицейских и столь странная их сговорчивость? Проблема была ещё и в том, что Эйлер на момент задержания денег Хэйворду не передал и половой акт с ним не совершал, то есть все его нарушения закона классифицировались как намерения, а в таком случае добиться для него реального тюремного срока было весьма проблематично. Как видим, каждый из вариантов имел свои изъяны, и сложно было решить, как же именно надлежит поступать. Более чем 6-часовая задержка с началом допроса Эйлера объяснялась как раз тем, что лучшие умы CIMAIT пытались выработать оптимальную линию поведения.

В конце концов, было решено несколько повысить «градус» эмоционального давления на подозреваемого и предложить ему представить для осмотра обувь. Строго говоря, Ларри был разут сразу по приезду в полицейский участок, то есть немногим позже 7 часов утра. Детективы CIMAIT вместе с коллегами из полиции Иллинойса осмотрели подошвы его ботинок и обратили внимание на схожесть их узора с теми отпечатками обуви, что оказались найдены возле трупа Ральфа Калиса. Правда, вопрос о происхождении отпечатков именно от этих ботинок не мог быть решён обычным визуальным сличением с фотографией отпечатка — он требовал специальной экспертизы. Тем не менее начало выглядело весьма обнадеживающе. Если Эйлер действительно убивал Калиса, то предложение сдать обувь для осмотра должно было его напугать, поэтому его и спросили на сей счёт, дабы посмотреть на реакцию. Эйлер, демонстрируя полную готовность к сотрудничеству, безропотно согласился (напомним, что он уже был без обуви несколько часов!).

Тогда у Эйлера спросили: разрешит ли он полицейским осмотреть свою автомашину? Ларри с улыбкой разрешил и это. Напомним, что его автомобиль был погружен на эвакуатор около 7 часов утра и уже несколько часов стоял на стоянке перед зданием полицейского управления. Его к моменту начала допроса Эйлера также успели бегло осмотреть — рисунок протекторов отлично соответствовал тем отпечаткам шин, что были обнаружены возле трупа Калиса. В общем, это совпадение также выглядело многообещающим, хотя следует подчеркнуть ещё раз: пока можно было говорить лишь о совпадении типа покрышек, но не однозначном происхождении отпечатков именно от данных шин (сие требовало проведения отдельной экспертизы).

В салоне автомашины под сиденьем находилась дорожная сумка, принадлежавшая Ларри Эйлеру. В ней был найден охотничий нож с ножнами — его также забрали на криминалистическую экспертизу.

Допрос Эйлера продолжался до 19 часов. В ходе него Ларри признал свою гомосексуальную ориентацию и подтвердил, что имеет склонность к сексуальным экспериментам — связываниям, садо-мазо-играм и тому подобному — но занимается такими вещами сугубо по предварительной договорённости с партнёрами и никогда не действует силой или угрозами. Всякие знакомства с жертвами, погибшими от рук «Убийцы с хайвея», он отверг. На этом он замкнулся, и стало ясно, что продолжать допрос смысла не имеет — без улик добиться признаний от этого человека будет невозможно.