Сразу же следует сказать несколько слов об обыске квартиры Ньюта Ли. Полицейские появились там в понедельник 28 апреля и единственным ценным для следствием результатом осмотра помещения явилось обнаружение на дне мусорной корзины мужской рубашки, сильно запачканной кровью. На сопроводительном бланке следы крови были описаны следующим образом: «Кровь на обеих сторонах рубашки и высоко под мышками с внутренней стороны» («blood was on both sides of shirt and high up on armpits on the inside»). Ньют Ли признал, что рубашка похожа на ту, которая принадлежала ему, но на его рубашке крови не было. То, что рубашка принадлежала арестованному, подтвердили многочисленные соседи и друзья Ньюта.

Находка, хотя и выглядела весьма красноречивой, тем не менее произвела на полицейских двоякое впечатление. Дело заключалось в том, что приблизительно с 03:30 27 апреля чернокожий сторож всё время оставался в обществе полицейских. У него попросту не было возможности сбегать домой и сменить одежду. Кроме того, совершенно непонятно, для чего Ньюту Ли надо было беречь старую рубаху – она могла отправить его на виселицу! Да, преступники часто допускают фатальную ошибку, сохраняя опасные для них улики со следами крови жертвы, но обычно это происходит неумышленно, то есть ввиду невнимания к своему внешнему виду, нехватки времени либо алкогольного опьянения, затрудняющего адекватную оценку происходящего. Но если преступник обнаружил на одежде опасные для него следы, то он постарается устранить их при первой же возможности [постирать, либо выбросить]. В данном же случае получалось, что сторож обнаружил на одежде кровь и побежал домой, чтобы переодеться. Ньют Ли производил впечатление весьма рассудительного человека, неужели он оказался до такой степени глуп, что решил спрятать рубашку, вместо того, чтобы выбросить её или сжечь?

В общем, пресловутая окровавленная рубашка с самого первого дня появления этой улики в настоящем деле вызвала к себе двойственное отношение. Уже в понедельник газеты, сообщившие об аресте Ньюта Ли и обыске его квартиры, позволили себе весьма скептически высказаться о обнаружении важной улики, поставив под сомнение её происхождение. Никто из газетчиков прямо не обвинил полицию в подбрасывании улики и не употребил словосочетания «полицейская провокация», но было ясно, что журналисты не поверили в то, что окровавленная рубашка действительно каким-то образом связана с гибелью Мэри Фэйхан.

Из важных событий воскресенья 27 апреля следует упомянуть о том, что в тот день на фабрику в сопровождении полиции был допущен управляющий Лео Макс Франк. Если быть совсем точным, то на фабрике он появлялся дважды. Утром, после посещения морга, он прибыл на своё рабочее место, где сверился с записями о выдаче денег накануне и подтвердил, что убита именно Мэри Фэйхан. После этого он спустился в подвал здания, где с помощью мистера Дарли (N. V. Darley), менеджера «Georgia Cedar Company», фирмы в составе NPCo, заколотил досками дверь в подвале [остававшуюся до того открытой и охранявшуюся полицейским]. Второй раз Лео Франк приехал на фабрику вечером, в районе 19 часов, и оставался примерно час, возможно, чуть менее. С его вечерним пребыванием были связаны 2 важных для следствия действия.

Во-первых, полицейские изъяли текущую рабочую документацию фабрики. Цель данного изъятия довольно понятна – «законников» интересовал списочный состав работников, а также наличие долгов по зарплате.