Этот приговор был оспорен ввиду предвзятости суда, что подкреплялось большим количеством убедительных доказательств. Верховный суд штата назначил новый суд в другом округе и постановил провести новое судебно-химическое исследование. В ходе нового судебного процесса выяснилось много интересного, не звучавшего ранее. Оказалось, что умершая женщина имела врождённое заболевание сердца и ещё за 8 дней до смерти обращалась к врачу с жалобами на самочувствие. Никакой сверхдозы стрихнина повторная экспертиза не обнаружила. Наличие же этого яда в следовых количествах объяснялось тем, что женщина принимала его в составе стимулирующих таблеток [в те годы стрихнин в небольших дозах назначался при сердечно-сосудистых и лёгочных заболеваниях в качестве эффективного стимулятора]. Назначение этого лекарства было подтверждено лечащим врачом. То, что женщине стало плохо во время стоматологических манипуляций, удивлять, в общем-то, не должно — такое происходит и сейчас, несмотря на наличие весьма эффективных обезболивающих средств. Судороги, замеченные свидетелями, не соответствовали симптоматике действия «судорожного яда», и объяснялись они отнюдь не приёмом стрихнина, а агонией…

Газетные публикации, посвящённые суду над Сиднеем Гудмансоном.

Уже в июле 1897 года, в ходе 2-го судебного процесса, доктор Гудмансон был полностью оправдан и вышел на свободу. История эта широко освещалась прессой и стала довольно известна. Однако на репутации Уолтера Хейнса, едва не отправившего невиновного человека на пожизненное заключение, она не сказалась — профессор признавался компетентным экспертом по широкому кругу медицинских вопросов, токсикологии и химии в целом.

А если в этом месте добавить, что профессор Хейнс отметился и в деле, связанном с расследованием взрыва на площади Хеймаркет, о котором в своём месте уже упоминалось, то картина получится ещё более наглядной. Как нетрудно догадаться, уважаемый эксперт в этом деле работал в интересах стороны обвинения и в своём экспертном заключении подтвердил всё то, о чём его просили заказчики экспертизы. По прошествии нескольких лет результаты этого расследования были поставлены под сомнение, и выводы экспертизы Уолтера Хейнса также оспаривались, но для казнённых это уже не имело значения.

Кстати, тут нельзя не упомянуть того, что в расследовании взрыва на площади Хеймаркет мы находим фамилии тех же самых полицейских, что и в деле Лютгерта [речь идёт о Шааке и Шюттлере]. Складывается ощущение, что профессор Хейнс прекрасно с ними ладил и члены этой милой компании понимали друг друга с полуслова. То есть полицейские давали профессору установку, или, выражаясь мягче, ориентировали его надлежащим образом, а тот подводил под версию полиции нужную научную базу. Эдакий эксперт из категории «чего изволите?», очень удобный для тех, кто заказывает экспертизу.

Следует ясно понимать, что по традиции тех лет экспертизы весьма щедро оплачивались, поскольку являлись своего рода экзотикой. Забегая немного вперёд, можно сказать, что поименованные выше 5 экспертов обвинения получили от окружной прокуратуры в общей сложности 5 тыс.$ гонорара, что следует признать весьма щедрой оплатой в реалиях того времени [ставка профессора даже в самых престижных ВУЗах страны тогда не превышала 1,5 тыс.$ в год]. Уолтер Хейнс зарабатывал своими «независимыми» экспертизами кратно больше того, что мог бы получить от чтения лекций студентам — именно по этой причине он на данной стезе был чрезвычайно активен и при обещании щедрой оплаты был согласен ехать за тысячи километров от Чикаго.