— фрагмент лицевого нерва человека толщиной 1 мм и длиной 25 мм, обнаруженный в рассыпавшемся костном фрагменте височной кости.

Все описанные выше фрагменты, по мнению экспертов, указывали на уничтожение в подвале колбасной фабрики человеческого тела. О половой принадлежности и возрасте уничтоженного тела на основании найденных фрагментов сделать вывод не представлялось возможным.

Эта иллюстрация фрагментов костей, найденных в подвале фабрики Адольфа Лютгерта, может показаться избыточной для настоящего повествования, поскольку их описание присутствует в тексте. Однако такой рисунок позволяет получить наглядное представление о том, что же именно представляли из себя вещественные улики по «делу Лютгерта». Полиция не фотографировала эти улики и не позволяла их фотографировать посторонним, во всяком случае их фотографии сейчас неизвестны, между тем качественные изображения фрагментов костей могли бы иметь большую ценность для исследования и правильного понимания всех обстоятельств этой весьма неоднозначной истории.

При изучении складного ножа, переданного Лютгертом накануне собственного ареста Кристине Фелдт, в пазу для лезвия была обнаружена засохшая масса, состоявшая из небольших частиц кожи и крови. Мы ещё будем в своём месте говорить о достоверности выводов экспертов обвинения, но сейчас отметим, что в 1897 году судебная медицина не располагала знаниями и технологиями определения видовой принадлежности крови. Лишь через 4 года после описываемых событий — в 1901 году — наука получила в своё распоряжение точную и чувствительную методику, позволявшую определять происхождение следов крови не только от человека, но и от живых организмов других видов [птиц, рыб, млекопитающих]. Поэтому заключение экспертов о неких «следах крови» и «частицах кожи» на ноже имеет ценность околонулевую.

Но особую ценность для обвинения представляла реконструкция того, как именно Адольф Лютгерт мог уничтожить тело своей жены, практически не оставив следов содеянного и останков. Использование чана, в который подавался пар из котла, указывало на процесс растворения, а использование коптильной печи — на сожжение жертвы, но… чем именно он растворял человеческое тело?

Вопрос о принципиальной возможности уничтожения человеческого тела безо всякого остатка имел для судебной медицины фундаментальное значение. В этом месте внимательные читатели наверняка припомнят мой очерк, посвящённый убийству и уничтожению трупа крупного бостонского ростовщика Джорджа Паркмена в 1849 году. При расследовании этого интригующего преступления перед властями также встал вопрос о принципиальной возможности полного уничтожения человеческого тела. Одному из экспертов для проведения натурного эксперимента был выдан труп повешенного по приговору суда пирата, эксперт расчленил тело и поместил его в печь на 10 часов. В результате он выяснил, что сжечь труп без остатка нельзя и, кстати, немало этому удивился, поскольку первоначально полагал, что полное сожжение вполне возможно. Другой эксперт в рамках того же расследования исследовал возможность уничтожения костей и плоти в сильных кислотах. Напомним, что подозреваемый в убийстве ростовщика являлся профессором химии и имел в своей лаборатории не только тигельную печь с большим запасом древесного угля и кокса, но и 2 галлона азотной кислоты. В принципе, эксперт нашёл ответ на поставленный перед ним вопрос и дал суду ответ о том, как именно надлежит растворять человеческую плоть в сильных кислотах, какую надлежит составить из них смесь и какое количество кислот для этого будет потребно.