И Литтлфилд по-настоящему насторожился!

28 ноября он увидел, как с самого утра профессор чем-то очень деятельно занялся в своей лаборатории на 1-м этаже. Квартира уборщика примыкала к помещениям, занятым Уэбстером, и потому Литтлфилд имел возможность судить о действиях соседа по звукам и движению тени в щели под дверью. Уборщик убедился, что профессор разжёг тигельную печь, которой за все годы своей работы никогда не пользовался. Печь топилась антрацитом и древесным углём, она давала такой жар, что когда Литтлфилд через час коснулся рукой стены в своей комнате, то почувствовал её нагрев. Уборщик заявил маршалу Тьюки, что тогда в первый раз по-настоящему испугался, ведь если стена до такой степени нагревается печью, стоящей с другой стороны, то что же творится в самом помещении?! Не приведёт ли работа печи к пожару?

Продолжая следить за необычными действиями соседа, уборщик обратил внимание на то, что тот странно суетится возле печи. По словам Литтлфилда, на небольшом интервале времени профессор Уэбстер 8 раз подбегал к печи и отбегал от неё – об этом уборщик мог судить по движению тени под дверью.

Вспоминая события тех дней, Литтлфилд припомнил, что кувалда, долгое время стоявшая в общедоступном месте за дверью в подвале, исчезла и отсутствовала сутки или двое. А затем появилась, но с другой стороны двери… Тот, кто вернул кувалду на место, явно не помнил точно, откуда её взял.

Таким же точно необъяснимым образом на протяжении 23—28 ноября появлялись и исчезали ключи от помещений, занятых профессором Уэбстером. Подобной чехарды прежде не наблюдалось. Тут следует иметь в виду, что лаборатория и прочие комнаты, закрепленные за Уэбстером, не являлись его собственностью – это были служебные помещения, в которые при необходимости можно было без задержек получить доступ представителям администрации колледжа. Поэтому отсутствие ключей при одновременном отсутствии на рабочем месте профессора Уэбстера являлось, в общем-то, серьёзным нарушением.

Итак, к вечеру 28 ноября Эфраим Литтлфилд начал подозревать причастность Джона Уэбстера к исчезновению Джорджа Паркмена. Подозрения эти подкреплялись тем, что сам Уэбстер признавал факт встречи с последним уже после часа пополудни 23 ноября – как ни крути, а профессор несомненно относился к числу людей, видевших Паркмена перед самым его исчезновением. Как следует обдумав ситуацию, Литтлфилд понял, что для Уэбстера, не имевшего доступ в морг колледжа, наилучшим местом сокрытия трупа убитого человека окажется ассенизационная камера. Посторонний в это помещение проникнуть не может, уборной Уэбстера не пользуется никто, кроме самого Уэбстера, а потому могут пройти годы, прежде чем кому-то понадобится туда спуститься. Во всяком случае, за минувшие со времени открытия колледжа 3 года такой необходимости ни разу не возникало.

Литтлфилд решил провести самостоятельное расследование. Раздобыв у Альберта Фаллера 29 ноября необходимый инструмент, уборщик принялся разбирать кирпичную кладку. Работа оказалась непростой, стена была толстенной, и Эфраим за один день не справился. 30 ноября он продолжил работу и в конце концов сумел заглянуть в ассенизационную камеру.

Дальнейшее известно…

Присутствовавшие поднялись из подвала на 1-й этаж и, воспользовавшись ключом от лаборатории профессора Уэбстера, хранившимся в дирекции колледжа, проникли в помещения, закрепленные за ним. Пройдя в тесную уборную возле химической лаборатории и подняв там доску, Тренхольм спустился в зловонную и тёмную ассенизационную камеру. Она оказалась совсем невелика – дно её представляло собой прямоугольник размером приблизительно 1 на 0,9 метра, а глубина несколько превышала 2,4 метра.