Эфраим Литтлфилд

Во вторник 27 ноября опять все помещения Уэбстера оказались закрыты, и уборщик не мог выполнить свои обязанности по разведению огня в печах. Однако после 9 часов утра дверь в лекционный зал 2-го этажа оказалась открытой. Когда Литтлфилд вошёл, то увидел Уэбстера одетым довольно необычно – тот был в головном уборе и рабочем комбинезоне. Литтлфилд спросил, не надо ли разжечь огонь, на что Уэбстер ответил отрицательно. Затем он пояснил, что «вещества, которым будет посвящена его будущая лекция, не выдержат большого нагрева» («the things he was to lecture on would not stand much heat»). Это было довольно странное объяснение, во-первых, потому, что прежде профессор никогда с подобными веществами не работал, а во-вторых, потому, что в его кабинете позади лекционного зала горел камин. Литтлфилд видел пламя через приоткрытую дверь.

В тот день продолжались активные поиски пропавшего Паркмена в окрестностях Медицинского колледжа, и Литтлфилд пустил некоторых полицейских и их помощников для осмотра сарая, принадлежавшего колледжу и расположенного по соседству. После окончания этого осмотра последовало предложение ещё раз осмотреть подвал колледжа, и вся группа отправились туда. Хотя помещения профессора Уэбстера снова оказались закрыты, он открыл дверь на стук и впустил группу лиц – в числе таковых Литтлфилд назвал Клэппа (Clapp), одного из братьев Фаллер (Fuller) и некоего джентльмена по фамилии Райс (Rice). Эти люди осмотрели всё, что хотели, в том числе уборную и ассенизационную камеру под ней.

Момент этот представляется важным, и поэтому имеет смысл процитировать рассказ Литтлфилда дословно: «Мы все спустились по лабораторной лестнице [из лекционного зала на 2-м этаже – прим. А.Р.], сопровождаемые доктором Уэбстером. Мистер Клэпп подошел к двери уборной, над которой висело большое квадратное стекло, стекло это было либо закрашено, либо вымыто с разводами. Посмотрев вплотную на стекло, мистер Клэпп спросил: „Что это за место?“ Я ответил, что это личная уборная мистера Уэбстера, и никто, кроме него самого, не имеет к ней доступа. Доктор Уэбстер отвлёк внимание от этого места, подойдя и открыв дверь, сказав, что здесь еще одна комната. Мы все прошли в комнату. Кто-то сказал, что они хотят обыскать хранилище [речь об ассенизационной камере]. Я сказал им, что это бесполезно, так как ни у кого, кроме меня, нет к нему доступа. Это хранилище было местом, куда выбрасывали фрагменты предметов. Отверстие имеет площадь около двух квадратных футов [т.е. прямоугольник 30 см. на 60 см.]; само же хранилище имеет площадь около десяти квадратных футов [немногим менее 1 кв. м]. Я сказал присутствующим, что камера всегда заперта, и у меня имеется ключ от этого места. Они хотели заглянуть внутрь, тогда я отпер [замок на доске] и опустил вниз стеклянный фонарь. Они, по-видимому, остались удовлетворены осмотром.»

Итак, во вторник ассенизационная камера была осмотрена группой лиц, и ничего подозрительного в ней найдено не было.

Тогда же были осмотрены комнаты, занимаемые Литтлфилдом и его женой.

После того группа лиц, занимавшаяся осмотром помещений колледжа, ушла, Литтлфилд спустился в подвал. Находясь там, он слышал, как около 16 часов появился профессор Уэбстер, его шаги над головой были хорошо узнаваемы. Литтлфилд поспешил наверх, дабы выяснить у профессора, нет ли каких срочных работ в химлаборатории. Уборщик застал Уэбстера с газетой в руках. Тот спросил Литтлфилда, знает ли тот Фостера, торговца продуктами питания. Литтлфилд ответил утвердительно. Тогда Уэбстер спросил, купил ли Литтлфилд индейку на предстоящий День Благодарения, который отмечается в последний четверг ноября, т.