И после вот этих необыкновенных деталей Литтлфилд посчитал необходимым особо подчеркнуть: «Мне ничего не было сказано [господами Бигелоу и Джексоном] о необходимости сохранения тайны». («Nothnig was said to me about preserving secresy.»)

Что особенно интересно – Литтлдфилд во время общения с городским маршалом Тьюки вечером 30 ноября ничего не сказал последнему о том, что Бигелоу и Джексон были в курсе проводимого им частного расследования [если действия Литтлфилда можно так назвать]. Об этом нам известно совершенно точно из показаний под присягой самого Тьюки. Если бы Генри Бигелоу действительно подозревал своего коллегу и научного руководителя Джона Уэбстера в причастности к исчезновению Паркмена, то городской маршал узнал бы об этом в числе первых, поскольку находился плотной связке с членами этой семьи. Автор не считает нужным далеко углубляться в эту тему, но всем заинтересовавшимся рекомендует поискать в интернете материалы по теме «заговор Бигелоу – Тьюки» [эта история, поломавшая политические карьеры её участников, не имеет ни малейшего отношения к настоящему повествованию, но весьма интересна сама по себе].

Нельзя не отметить того, что показания Литтлфилда, данные в декабре, сделались намного более обличающими, нежели их первоначальная версия от 30 ноября. Причём новые детали оказались связаны с подкреплением подозрительности поведения именно профессора Уэбстера, а не кого-либо другого из персонала колледжа. Например, весь рассказ о пребывании Литтлфилда с 13:00 до 14:15 возле аудитории, где читал лекцию профессор Холмс, отсутствовал в первоначальной версии показаний уборщика и понадобился он для того, чтобы обвинение могло заявить: Джордж Паркмен не входил в здание колледжа через главный вход и не поднимался на 2-й этаж, если он и входил внутрь, то только через боковую дверь первого этажа!

При этом само по себе утверждение Литтлфилда, согласно которому он пробыл возле большого лекционного зала почти час [или даже больше], выглядит несколько… ну, скажем мягко, недостоверно. Чем он занимался всё это время – газеты читал? кроссворды разгадывал? стоя спал? Понимая, что пребывание в том месте в то время требует какого-то разумного объяснения, Литтлфилд упомянул впоследствии, будто прилёг на диван перед аудиторией и задремал, но звучит такое объяснение как-то… притянуто, мягко говоря.

Есть в протоколе допроса и иные косвенные указания на его искусственность. Так, например, пересказывая скандальный разговор Уэбстера и Паркмена, имевший место 19 ноября, Эфраим Литтлфилд между делом упомянул, будто это был последний раз, когда он видел мистера Паркмена. А через несколько абзацев он на голубом глазу утверждает, будто увидел последнего около часа пополудни 23 ноября, когда Паркмен направлялся к Медицинскому колледжу! Несомненно, в данном случае мы имеем дело с явным огрехом и связан он с не очень внимательным редактированием текста, который на протяжении длительного времени правился, дополнялся и уточнялся стороной обвинения.

Фрагмент показаний Эфраима Литтлфилда, посвящённый описанию конфликтного разговора между Уэбстером и Паркменом в понедельник 19 октября. Рассказ свидетеля заканчивается фразой: «Это был последний раз, когда я видел доктора Паркмена» («This was the last I saw of Dr Parkman»).