|
к. при колледже не было крематория. К слову сказать, сама концепция крематория появилась лишь спустя несколько десятилетий после описываемых событий]. Гарвардский Медицинский колледж функционировал в новом здании уже 3 года, и за это время весьма объёмное подземное помещение оказалось забито человеческими останками почти под завязку. Администрация в ноябре 1849 года наняла 2-х рабочих, которым предстояло вскрыть свод камеры, вывезти и в последующем утилизировать останки. Камера была герметизирована, то есть, её свод был изнутри обмазан смолой [что предотвращало выход наружу гнилостных газов], но запланированные работы должны были привести к нарушению герметизации. «Склеп» располагался таким образом, что его часть находилась под подвалом колледжа как раз в том месте, над которым находились помещения профессора Уэбстера. Последний беспокоился, что работы в «склепе» приведут к тому, что неприятные запахи станут проникать не только в подвал, но и в его помещения на 1-м этаже. Профессор Уэбстер настаивал на том, что именно об этом он разговаривал с Литтлфилдом, его интересовало, кто из администрации колледжа контролирует работы, как именно действуют рабочие, куда и как вывозятся останки из «склепа» и т. п. Это был совершенно обыденный разговор, продиктованный обстоятельствами, и попытка Литтлфилда придать ему несуществующий подтекст однозначно свидетельствует о злонамеренности и нечестности свидетеля.
– Нельзя не удивляться той точности, с какой Литтлфилд пробил стену ассенизационной камеры. Он вынул кирпич именно в том месте, глядя из которого можно было увидеть человеческие останки. Ошибка всего на 1 фут (30 см) вправо или влево и такая же точно по высоте не позволила бы рассмотреть части тела в темноте камеры. Если Литтлфилд действовал наобум, то как он умудрился вынуть последним именно тот кирпич, какой было нужно вынуть для успеха его мероприятия? Подобная удачливость кажется ещё более удивительной, если вспомнить о том, что останки лежали не точно под «очком» уборной, а были заброшены в сторону от вертикали как бы вглубь ассенизационной камеры. На эту деталь обратили внимание лица, присутствовавшие при извлечении частей тела, и она была отмечена в отчёте коронера как подтверждённый факт. Удачливость Литтлфилда может иметь единственное рациональное объяснение – он точно знал, какой именно кирпич надлежит вынуть из кладки. – Джон Уэбстер особо указал на то, что Эфраим Литтлфилд является человеком низкого происхождения, морально нечистоплотным и скомпрометированным неблаговидными поступками в прошлом. Он родился и вырос в лачуге среди болот южнее Бостона, образования не получил, в город переехал уже в зрелом возрасте. В Гарвардский Медицинский колледж он устроился в октябре 1842 года, то есть на 15 лет позже профессора Уэбстера. Литтлфилд неоднократно был замечен в различных низких поступках, в частности, был пойман на том, что входил в помещения профессора Уэбстера без ведома последнего и даже устраивал там по ночам азартные карточные игры. Лишь милосердие Уэбстера, не пожелавшего придавать огласке этот инцидент, позволило Литтлфилду сохранить место уборщика. Профессор считал – и следует признать этот довод весьма разумным – что Литтлфилд его ненавидел и боялся одновременно. Подобные комбинации ненависти и страха очень часто встречаются среди людей малодушных и зависимых в отношении тех, от кого они зависят, а Литтлфилд именно таким зависимым лицом и являлся. – Имея постоянную нужду в деньгах, Литтлфилд не гнушался самыми неприглядными способами заработка. |
