Последним свидетелем, допрошенным в четверг 21 марта 1850 года, стал сотрудник полиции Бостона Уилльям Итон (W. D. Eaton). Показания его носили характер чисто технический, или, если угодно, ориентирующий. Итон присутствовал при полноценном обыске помещений профессора Уэбстера в колледже, проведённом 1 декабря, и восстановил обстановку этого мероприятия – назвал присутствовавших по именам и рассказал, кто где стоял, что делал и пр. Показания Итона интересны нам лишь тем, что это единственный свидетель, хоть что-то сказавший о коллекции минералов, принадлежавших обвиняемому. Как мы знаем, коллекция была довольно дорогой и в качестве залога под кредит оценивалась в 1,2 тыс.$. Уилльям Итон сообщил суду, что минералы были плотно набиты в большой коробке, где лежали без каких-либо подписей или индивидуальной упаковки.

В общем, камни и камни…

Следующий день – пятница 22 марта – стал для суда очень важен. Именно в тот день обвинение вызвало для дачи показаний Эфраима Литтлфилда, своего важнейшего свидетеля. От того, насколько убедительна окажется его речь и как ловко он сумеет отбить вопросы противной стороны при перекрёстном допросе, в значительной степени зависел исход процесса.

О действиях Литтлфилда, в результате которых в ассенизационной камере Медицинского колледжа были найдены останки исчезнувшего без вести Джорджа Паркмена, в этом очерке уже сказано достаточно. Нет смысла повторять описанные ранее детали, но имеет смысл остановиться на некоторых обстоятельствах, акцент на которых не делался, либо на таких, которые вообще стали известны лишь из показаний Литтлфилда в суде.

Вопрос о причине возникновения у Литтлфилда подозрений в адрес профессора Уэбстера был очень важен, потому что неубедительный ответ на него рождал подозрения в отношении самого свидетеля. Генеральный прокурор, допрашивавший Эфраима, обстоятельно остановился на этой теме – собственно, с этого показания Литтлфилда и начались. Уборщик рассказал, что стал свидетелем конфликтного разговора, произошедшего между профессором Уэбстером и Джорджем Паркменом 19 ноября 1849 года.

Уэбстер находился в лаборатории, Литтлфилд помогал ему в работе, и в это время появился Паркмен. Профессор Уэбстер оказался сильно удивлён этим визитом, он, в частности, сказал, что не готов его принять. Паркмен проигнорировал эту реплику и в ответ высказал какую-то претензию о том, что Уэбстер продал ему нечто, что продал другому человеку, а кроме того, сказал что-то о ненадлежащем обращении бумаг. Профессор явно был раздражён тем, что неприятный разговор начался в присутствии постороннего [т. е. Литтлфилда], он не стал ничего отвечать по существу, а лишь предложил поговорить завтра.

В четверг 22 ноября профессор Уэбстер попросил Литтлфилда принести ему крови из больницы при колледже для экспериментов. Уборщик взял ёмкость в 1 кварту (1 литр) и отправился к дежурному врачу. Свидетель согласовал вопрос получения крови, но добыть её не удалось – кровопусканий в больнице в тот день не делали.

На следующий день, утром в пятницу 23 ноября, Литтлфилд обнаружил в лекционной комнате возле химлаборатории тележку, которую никогда ранее в здании колледжа не видел. Он предположил, что тележку принёс Уэбстер и занёс её в лабораторию. Тут следует отметить, что история, связанная с этой тележкой, довольно мутная – в точности неизвестно, когда и для чего она была принесена и когда и куда исчезла. Обвинение считало, что тележка использовалась профессором Уэбстером для перемещения трупа убитого Паркмена, и то, что тележка была принесена в колледж заблаговременно, указывало на предварительную подготовку преступления.