– Да, – говорю я. – Печально.

– Видишь, Бэйтмен со мной согласен, – самодовольно ухмыляется Прайс.

– Он не  согласен. – Бумажной салфеткой Kleenex Эвелин вытирает то, что она только что намазала. – Тимоти, Патрик не  циник. Он соседский мальчик, правда, милый?

– Неправда, – шепчу я себе под нос, – я злоебучий психопат.

– Но даже если и так, то что? – вздыхает Эвелин. – Она не самая умная девушка в мире.

– Ха, не самая умная! Тоже мне, открытие века! – кричит Прайс. ‑Сташ тоже не самый смышленый парень. Отличная пара. Они где познакомились, на «Любви с первого взгляда» ?

– Оставь их в покое , – говорит Эвелин. – У Сташа есть талант , и я уверена, что мы недооцениваем  Вэнден.

– Эта девушка… – Прайс поворачивается ко мне. – Слушай, Бэйтмен, эта девушка… мне Эвелин рассказывала… она взяла в прокате «High Noon», потому что думала, что это фильм про людей, – он глотает слюну, – которые выращивают марихуану.

– Я тут подумал, – говорю я. – Мы ведь так и не выяснили, чем занимается Сташ… как я понимаю, у него есть фамилия, но не говори мне, Эвелин, я не хочу ее знать… так вот, мы так и не выяснили, чем он зарабатывает  на жизнь?

– Во‑первых, он – человек хороший и очень порядочный, – бросается Эвелин на его защиту.

– И он попросил шербет с шоколадными чипсами , – насмешливо подвывает Прайс. – О чем тут вообще говорить?!

Не обращая внимания на его слова, Эвелин снимает сережки Tina Chow.

– Он – скульптор, – говорит она сухо.

– Чушь собачья, – отвечает Тимоти. – Я помню наш разговор в «Одеоне». – Он опять поворачивается ко мне. – Как раз тогда , когда он заказал тунца каппуччино , и я уверен, что если бы его не поправили, он заказал бы еще и лосося au lait , – так вот, он сказал мне тогда, что устраивает  вечеринки, стало быть, он… не знаю, поправь меня, Эвелин, если я ошибаюсь… обслуга . Он – обслуга ! – Прайс буквально кричит. – А не ебаный скульптор!

– Да успокойся  ты наконец, – говорит Эвелин, снова намазывая лицо кремом.

– Все равно, что сказать, что ты – поэтесса . – Тимоти пьян, и я уже жду‑не дождусь, когда он освободит помещение.

– Знаешь, – начинает Эвелин, – я, вообще‑то, когда‑то…

– Ты, блядь, у нас текстовой процессор! – Тима и вправду уже заносит. Он подходит к Эвелин и склоняется над ней, глядя на свое отражение в зеркале.

– Ты, кажется, потолстел, Тим? – задумчиво спрашивает Эвелин. Изучив отражение Тима в зеркале, она заключает: – Как‑то лицо у тебя… округлилось.

Тимоти, в отместку, нюхает шею Эвелин и спрашивает:

– Что это за восхитительное… благоухание?

– Obsession, – кокетливо улыбаясь, Эвелин мягко отталкивает Тимоти. – Obsession . Патрик, убери от меня своего приятеля .

– Нет, нет, подожди, – Тимоти громко втягивает носом воздух. – Это не Obsession. Это… это… – его лицо искажается в притворном ужасе. – Боже мой… это крем для искусственного загара Q.