|
Разношенные джинсы пришлось выбросить: места для лишних вещей у нас не было. А вот мобилу выкидывать не стал, сунул в карман. Может, и глупо, но с этим осколком прошлого расставаться не хотелось. — Значит, муж в городе, и ты к нему топаешь? — поинтересовался Борис, оценивающе поглядывая на Ольгу. — Ага, — согласилась та не оборачиваясь. — Он же неумеха, пропадет. Только со мной никто не хотел идти, пока вы не появились. Спасибо. — Еще заходи, — привычно обронил Борис. Ольга сбилась с шага, повернулась и удивленно посмотрела на него. Не обиделась, просто не поняла. — Это у него такая присказка, — пояснил я останавливаясь. — Вместо «пожалуйста». — А, — кивнула Ольга и зашагала дальше. Борис задержался, провожая ее взглядом и будто бы что-то прикидывая про себя. Мне это сразу не понравилось. Прекрасно знаю такое оценивающее зырканье, брат еще в детстве так на приглянувшиеся игрушки в «Детском мире» смотрел. — Ты чего задумал? — осторожно спросил я. — Научить ее муженька котлеты жарить, — пробормотал он и поскреб рыжую щетину на щеке. — Побриться надо. — Совсем сбрендил? — уточнил я, чувствуя, как холодок тревоги растекается в груди. Борис, наконец, удостоил меня взглядом. — Чего? — Сбрендил, говорю? — Меня длинная щетина напрягает. Тебя не? — Да причем тут щетина! — разозлился я и тут же понизил голос, видя, что Ольга с девчонкой притормозили и ждут нас. — Ты чего так на нее пялишься? — На кого? На эту колхозницу? — Губы Бориса растянулись в гадкую улыбку. — Меня такой наряд заводит. Представь себе. Я даже не сразу нашелся, что сказать. В конце концов, выдавил: — Она же с ребенком. Борис перестал улыбаться. Наклонился к моему уху и шепнул: — Ты пойми, брат, мне пофиг, с кем она. Я тридцать лет не трахался. Меня словно ледяной водой окатили. От хриплого шепота, такого знакомого и одновременно очень далекого и чужого, по спине побежали мурашки. Близость этого человека ощущалась на физиологическом уровне, гипнотизировала, как едва слышимое дыхание хищника, подкравшегося к добыче на расстояние последнего прыжка. В нас же одна кровь. Он дважды спас мне жизнь. Почему же мне так неуютно от его близости? Борис хлопнул меня по плечу, заставив поморщиться: волчья царапина еще не зажила. Я машинально отступил на шаг и поправил рюкзак. — Не напрягайся ты так, — подмигнул Борис. — Не смей, — тихо начал я. — Есть черта, которую… — Все будет ништяк, — бесцеремонно перебил он и пошел вперед. Театрально провел рукой перед Ольгой и девчонкой в сторону Москвы: — Добро пожаловать, москвичи и гости столицы. Мы снова зашагали между ржавыми легковушками. В салоны старались не смотреть, но время от времени взгляд непроизвольно падал на истлевшие останки. Девчонку мать как-то умудрялась вести подальше от машин. Метрах в ста, примерно с такой же скоростью двигались двое парней — я их давно приметил. Мы не мешали друг другу. Они не оборачивались, мы не стремились их догнать. Навстречу тоже стали попадаться люди. Я окликнул одну из групп, хотел выяснить, что делается в Москве, но беженцы шарахнулись от нас и затерялись среди машин. Вдалеке показалась эстакада. — МКАД уже, — предположил я, помогая Ольге перебраться через завал из рассыпавшихся возле грузовика труб. — Шустрый больно. Это другая развязка, — осадил меня Борис, подхватывая под мышки взбрыкнувшую девчонку. — Тихо ты, егоза! Как зовут? — Мария. Можете Машей звать, — серьезно ответила та. Высвободилась из его рук, как только нащупала носками ботинок землю. |
