|
Едва я успел обогнуть дорожный знак и завернуть за угол, как следом донесся до жути знакомый шорох лап, и волк серым призраком выскочил на остановку. Он не промазал, нет. Этот гад все рассчитал: вышел на удобную точку, чтобы взять разбег для решающего броска. Я подбежал к лестнице, но завал оказался серьезнее, чем выглядел со стороны. Спотыкаясь, разбрасывая в стороны гниль и ветки, я рванул наверх, но растянулся на первых же ступенях. Сзади послышалось разрывающее нервы рычание. Сердце пропустило удар. «Вот и всё», — буднично мелькнуло в голове, когда я переворачивался на спину, чтобы хоть как-то отразить убийственный бросок… Хрясть! Сбитый мощным пинком с траектории атаки, волк отлетел в стену и с утробным рыком ощерился. В первый миг я даже не понял, что произошло, а когда осознал, то напряженное до предела тело вдруг разом расслабилось, словно из него вынули стержень. Краем глаза я успел заметить, как Борис подался вперед и со всего размаху полоснул волка чем-то острым, заставив того заскулить и отскочить в сторону. — Пош-ш-шел! — зловеще прошипел Борис, наступая и не давая зверю опомниться. Раненый хищник не дольше секунды размышлял, стоит ли продолжать схватку. Расклад сил изменился, и жертвой мог стать он сам. Не переставая сипло рычать, скалиться, подволакивая поврежденную лапу, волк отступил. Сначала зашел за остановку, а потом проворно нырнул в лаз под забором. Я запрокинул голову и бездумно уставился в длинную ветвистую трещину на своде. Сердце ухало, отдаваясь громоподобными ударами в висках и пульсирующей болью в поцарапанном плече. Иней страха, выморозивший грудь изнутри, постепенно таял. Возвращались запахи, звуки. Во рту появился соленый привкус крови: наверное, я прикусил губу или язык во время безумного паркура. Хотелось полежать так подольше, прийти в себя. А еще больше хотелось проснуться в холодном поту и с облегчением осознать, что эта замусоренная лестница, пыльное шоссе с мертвыми машинами и проросшие сквозь асфальт деревья — всего лишь ночной кошмар… — Отдохнул? — поинтересовался Борис, протягивая жилистую руку. Во второй он держал саперную лопатку. По всей видимости, догадался прихватить из багажника. — Подъем. Я с трудом поймал его ладонь и встал на ноги, морщась от боли в плече. — Покусал? — нахмурился Борис, заметив мою гримасу. — Царапнул. Обработаю, и заживет, — ответил я, облокачиваясь на перила. — Спасибо тебе. — Еще заходи, брат, — усмехнулся Борис и подмигнул. Его скуластое узкое лицо сделалось похожим на морду борзой: вытянутое, с острым носом и рыжеватой щетиной. Борис еще со школьных времен жутко бесился, когда его сравнивали с худощавой собакой, поэтому я старался лишний раз не подначивать на эту тему. Но похож, ох похож! Не зря ему в старших классах кличку Борзый дали. Высокий, сухопарый, резкий в движениях, с характером… Странный он: мне бы наоборот понравилось такое сравнение, а этот бесится. — Надо ближе к машине перебраться, — сказал я, отходя на присыпанный землей тротуар и осматривая следы. — Волк может вернуться. — Еще разок с лопатой поцелуется, — фыркнул Борис, переставая улыбаться. — Тебе повезло, — покачал головой я. — Если б с первого раза его не ранил, то еще не известно, как… — Ладно, не топчи клумбы, — отмахнулся Борис, разворачиваясь и шагая поперек шоссе, к «аудюхе». Терпеть не могу эту присказку. Да еще этим его хриплым тоном. Когда он так говорит, сразу вспоминаются тупые бандиты из девяностых. А Борис вовсе не тупой, и почти не бандит. Он и хрипит не ради эффекта, у него действительно такой специфический голос. Но сходство все равно есть. Как и с борзой. Возле машины Борис остановился, прислушался. |
