-  Это ДРЕВНЯЯ деревяшка, - попыталась объяснить Вика.

    -  Давайте ребенка спросим, - с торжеством предложил Валамир. - У него душа новая, всякими глупостями еще не обременена…

    -  Конечно, не обременена, - проворчал Сигизмунд, - данкины всякие, кэпсы, трансформеры…

    Тем не менее призвали Ярополка и спросили, признает ли он эту гнилую деревяшку и черепки за сокровища. Ярополк, чуя подвох, молчал. То на деда глазами стрельнет, то на Сигизмунда. Соображал, какой ответ больше выгоды принесет. Наконец выговорил:

    -  А чего… вот если бы трансики…

    Дед восторжествовал.

    Они посмотрели еще несколько шкафов. Медные пряжки, фибулы, детали конской упряжи, ржавые наконечники стрел… Аттила со знанием дела комментировал: эти, мол, стрелы легкие, на зверя, а те - тяжелые, боевые, вон у них зазубрины, чтобы в ране застревало… А чьи это стрелы?

    Вика прочитала название финно-угорского племени, которое вандалу ничего не говорило.

    Неожиданно Валамир замер как громом пораженный.

    -  Вико! - воскликнул он. (Смотрительша опять напряглась на стуле, подалась вперед.) - А от нас что осталось? От нашего народа?

    Вика помолчала. Чуть улыбнулась - грустно-грустно. И ответила:

    -  От вас почти ничего не осталось… В Африке только каменный столб с оперенной свастикой и несколько могильных плит с именами. Кое-кто считает, что это вандальские имена. Пяток монет еще.

    -  И все? - не поверил дед. - Не может быть такого, чтобы совсем ничего не осталось! Столько всего у нас! Столько было сделано, завоевано! Воспето!

    -  Очень давно это было. Время все поглотило. - Вика сложила пальцы колечками. - Год - это круг. Звено цепи. Длинная цепь получилась. Первые звенья уже ржой осыпались, а кузнец все кует и кует…

    Дед Валамир медленно опустился на каменный пол, схватился обеими руками за косы и, покачиваясь из стороны в сторону, завел какой-то надрывный плач.

    Смотрительша так и подскочила.

    -  Да что вы себе позволяете! Разве так можно? Уберите его, раз он не умеет себя вести! Старый, а хулиган!

    -  Заткнись! - резко сказала Вика. - Дура старая! Это великий шведский археолог!

    Свершилось чудо. Смотрительша заткнулась.

    Видимо, у церберши был сегодня черный день. В торце обычно безлюдного зала появились еще два посетителя. Они двигались из глубин скифской экспозиции и шумно лаялись между собой. Бойкая бабенка ухитрялась на ходу вести научную дискуссию, чем-то бурно возмущаться и жеманиться неведомо перед кем. Во всяком случае, ее «кавалер» на все ее ужимки внимания не обращал. Утыкался длинным носом в стекла шкафов, морщился, приподнимая очки, бормотал.

    Его Сигизмунд узнал, хотя и не сразу. Про себя Сигизмунд давно окрестил его «человеком из подворотни». Он же - Гэндальф из «Сайгона». Этот человек удачно вписывался в интерьер и контекст утреннего супермаркета, но исключительно хреново - в контекст Эрмитажа. Что-то часто он стал попадаться. Впрочем, Питер - город маленький. Это все так говорят, кроме рабочих и крестьян.

    Вертлявую бабенку Сигизмунд видел до этого только один раз - у Аськи из-за шкафа.