-  Наадо.

    -  Что надо?

    -  Наадо, - убежденно повторила она. И посмотрела на Сигизмунда строго: - Наадо, Сигисмундс. Нуу…

    Решительно взяла его за руку и потащила в гостиную. Подвела к распахнутой аптечке. Сама отошла, чинно села. Стала ждать.

    Сигизмунд обернулся к ней в недоумении.

    Она покивала.

    -  Наадо, наадо.

    Ага. Коньячок. Намеки, значит, строим. На инвалидность свою, значит, упираем.

    Достал «Реми Мартен». Оставалось его там уже на донышке. Ай да Лантхильда! Видимо, не тратила времени даром в его отсутствие. А он-то гадал, чем же она, бедненькая, в одиночестве занимается!..

    Он обернулся. Лантхильда сидела на спальнике, слегка склонив голову набок - эдакая Аленушка. Задумчивая финка над ручьем. Думает, конечно, о печальном.

    -  Лантхильд! - рявкнул Сигизмунд, встряхивая бутылкой.

    Она подняла ангельские светлые глаза. Он понял, что у нее уже заготовлена длинная лживая история, где главным виновным лицом будет, несомненно, кобель. Сигизмунд деланно изумился. Выслушал историю.

    Все было не так, как ожидал Сигизмунд. Хитрее. Оказывается, когда Сигизмунд почтил генкину фотографию подношением, Лантхильда решила углубить и усугубить сигизмундово деяние. Оказать даме на фото еще больше почтения. И потом налила ей в чашку коньяка до краев.

    Тут-то все и началось. Злокозненный и невоспитанный кобель выжрал сперва все подношение, а потом в хмельном угаре вознесся по стене, снял фотографию и сотворил ей поругание. Вот так все случилось.

    Сигизмунд строго погрозил кобелю пальцем. Кобель радостно завилял хвостом. Лантхильда, обрадовавшись тому, что залепуха, вроде как, прошла, начала пенять Сигизмунду за излишнюю снисходительность к кобелю. Вот аттила, будь он на сигизмундовом месте, кобеля бы в землю вбил! По самые уши! Кобель и Лантхильде хвостом повилял.

    Коньяк допивали на кухне. Крыска яростно грызла прутья. Слегка подвыпив, Лантхильда принялась говорить о том, что Сигизмунд неправильно живет. Зачем он эту Ассику приваживает? Хороший человек крысу в дом не принесет. Один только вред - что от крысы, что от Ассики.

    -  Да брось ты. Аська хорошая баба. Как это по-твоему-то будет? Годо квино…

    -  Квино - Лантхильд, - сказала Лантхильда гордо. - Ассика ист тиви.

    -  Тиви так тиви, - легко согласился Сигизмунд. - А коньяк хороший. Был. - Снова показал на крыску. - Касильда.

    Девка подумала немного. Вдруг прыснула - вспомнила что-то. Согласилась: «Йаа, Касхильд». Может, Касильда у нее знакомая была?

    -  Касхильд хвас? - спросил Сигизмунд.

    Из объяснений Лантхильды выходило, что подружка у нее такая была. Глупая-преглупая. Все у Касхильд плохо получалось. Ничего не умела. А Лантхильд - все умеет. Только Сигисмундс этого не ценит.

    -  Ценю, - сказал Сигизмунд. - Гляди, гляди, смешно ведь… Как ярится…

    Крыска действительно препотешно ярилась. Точнее, она просто точила зубы, но со стороны выглядело это как настоящая берсеркова ярость.

    Допили «Реми Мартен». Пустую бутылку Лантхильда со значительным видом уволокла в «светелку».

    Снова зазвонил телефон.

    -  Морж? Я звоню, звоню… Ты что трубку не берешь? Трахаетесь там, да? Закончили? Я ненадолго… Морж, ты на премьеру-то приходи.