— Здравствуйте, Валентина Степановна, — приветливо поздоровался он. Она узнала его голос. Именно он говорил с ней по телефону.

— Ваши условия? — сурово процедила Паханина.

— Ой-ой, Мадам, вы не в Европе! Восток, как известно, дело тонкое и деликатное. Тут надо вначале, как говорится, переломить лепешку, выпить с человеком чаю. А еще лучше плотно пообедать, отведав разносолов сингапурских. А там и до дела дойдет. Тогда уж действительно лишних слов не тратят и времени не теряют. Однако время, проведенное за обеденным столом, здесь даром потраченным не считают. Да расслабьтесь вы, вернем вам вашего референта. А хотите, и местного мальчика подберем: они тут такие затейники, — плотоядно улыбнулся собеседник.

Мадам сразу вычислила в нем активного гомосека, педофила. «Что ж, тем лучше», — подумала она. Сколько раз ей приходилось иметь в разных странах дела с такими уродами, слово они всегда держали. Может, потому, что были крайне чувствительны к физической боли и старались максимально исключить возможность (за нарушение договора) применения к ним самим мер физического воздействия.

— Мое слово — закон. Это вам каждый скажет. И здесь, и в Союзе...

— Из эмигрантов, что ли?

— Из них, голубушка.

— Из белых?

— Обижаете. Красные эмигранты все больше на Запад стремились. А белые — куда судьба заведет. Моих родителей через Владивосток и Харбин судьба завела сюда. И не жалею. Привык. Даже нравится. Не поверите, в других странах и не бывал ни разу. Тут безвыездно. Правда, дела веду со всем миром.

— И какого рода дела? — поняв, что начинается деловой разговор, спросила Мадам.

Разные дела, Валентина Степановна, разные.

Он помолчал, выпил глоток холодной минеральной воды, снова сладко улыбнулся:

— Но все больше чистые, красивые. Я, знаете ли, эстет. Люблю все прекрасное.

— Значит, алмазы, — рубанула Мадам.

— Ах, рассказы о вашей проницательности оказались не преувеличенными, — хихикнул бывший соотечественник. — Этот твердый минерал привлекает меня в обоих своих состояниях: и в виде сырого алмаза, и в форме искрящегося при свете обработанного брильянта.

— Ваши предложения? — холодно прервала Мадам словоохотливого собеседника.

— Никакого давления, никакого! Извините за столь экстравагантное предложение о сотрудничестве, но, зная ваш характер, я побаивался, что без предварительной, так сказать, эмоциональной обработки вы могли бы ответить отказом. А?

— Скорее всего. У меня нет в этом регионе проблем с дилерами, дистрибьютерами или...

— Или компаньонами.

— Вот даже как? Не круто?

— В самый раз. Вы себе не представляете, как это больно. Когда опытный мастер начнет отстругивать кусочки вашего клитора маникюрными щипчиками, а его ассистент обжаривать их в растительном масле и скармливать голодному крокодилу.

— Крокодил-то зачем?

— А крокодил как бы будущее... Если клиент не идет на контакт, он заканчивает свою биографию в брюхе крокодила. Ну, крокодил небольшой, как вы успели, наверное, заметить. Так что приходится, знаете ли, кусками, кусками... Очень больно. А начинаем с наиболее болезненного, нежного места. Так и время бережем, и тело экономим.

— Компаньоны так компаньоны, — сдалась Мадам. Ее визави с интересом посмотрел на нее из-под густых с сединой бровей, то ли быстро сломалась, то ли блефует. Надо быть настороже.

— Ну, мы все о делах да о делах. Это успеется. Я уверен, что после сна в прохладной комнате ваш аппетит разыгрался...

— Какой уж аппетит после просмотра вашего гастрономического фильма?

— Понимаю, понимаю. И потому жареного мяса не предлагаю. А как насчет плавников акулы, сушеной утки, нарезанного дольками и отваренного в бульоне ласточкиного гнезда? Вот очень рекомендую местную достопримечательность дьяудзе, начиненный мясом и рыбой, с лепешкой, прозрачной и хрустящей, как шкварки.