Идея принадлежала Хозяйке. Еще до отъезда Мадам в инспекционную поездку по странам Азии встретились они, словно случайно, в ресторане «Серебряный век». Красивый усатый армянин, хозяин фирмы «Империал», которая чудно отреставрировала Центральные бани, превратив их в прелестный культурный уголок, с достоинством поклонился Хозяйке. Словно ее только и ждал, по-гусарски подставил плотную мускулистую руку. Хозяйка оперлась о длань хозяина фирмы, поплыла вверх по лестнице, словно бы и не заметив выходившую из дамской комнаты Мадам.

Проплыв в сопровождении могучего армянина через большой зал в маленький, с высоким, как в храме, куполом, крупными фигурами покровительствовавших водной стихии богов, очаровательными фресками и мозаиками, села за столик на двоих.

Пожилой официант с внешностью то ли грузинского князя, то ли еврейского интеллигента, хотя на прикрепленной к красной жилетке «визитке» было написано «Иванов Иван Иванович», проводил за соседний столик на двоих Мадам.

В маленьком зале были заняты только эти два столика, стоявшие рядом настолько близко, что Хозяйка, сидевшая спиной к Мадам, могла говорить шепотом.

— Береженого Бог бережет, — прошептала она, не оборачиваясь к Мадам, но ощутив широко раскрытыми затрепетавшими ноздрями сильную, терпкую смесь дорогих духов от «Жюльен Гарти» и свежего, набранного с утра дамского пота.

— Кормить-то здесь будут? — напряженно спросила Мадам, успевшая проголодаться.

— Будут, — небрежно бросила Хозяйка. Когда у нее выпадали особенно напряженные дни, она приказывала прислуге подавать ей утром полный обед: селянку рыбную из осетринки с маслинами, свиную отбивную с картофелем фри и зеленым горошком и большую кружку кофе со сливками выкушала Хозяйка в это утро. Сытый голодного, как известно, не разумеет. — Я бы рекомендовала холодные креветки под майонезом, их здесь как-то по-особенному варят, в травках, с мидиями. Вкусно.

— Одними креветками им не отделаться, — угрожающе поворачивая свой мощный торс в направлении идущего к ним официанта, пообещала Мадам.

Хозяйка действительно заказала только мясо креветок под майонезом, анчоусы и немного осетрового балычка. Вчера перебрала в финском посольстве хорошей водки под разговор и сегодня после плотного утреннего обеда тянуло на солененькое.

Мадам, плотоядно облизываясь, перечислила пять-шесть позиций из поданного ей меню и с трудом заставила себя остановиться.

— Переедать вредно, — пояснила она Хозяйке, с сожалением отодвигая от себя роскошное, в виде древней морской грамоты, меню. Огляделась, и большие статуи в нишах, и мозаичные панно, и фрески — все здесь вызывало прямо или косвенно ассоциации с океаном, морем, вообще водной стихией, как бы напоминая москвичам-старожилам о недавнем предназначении этого зала, где парились, хлестались березовыми, можжевеловыми, дубовыми вениками московские купцы и купчишки, а позднее устраивали милые междусобойчики партайгеноссе, чиновники и короли теневого бизнеса Москвы советской.

— Ах море, море, — не лишенным приятности густым, низким голосом пропела Мадам.

— Не говори мне о море. Как вспомню качку на пароме Хельсинки—Стокгольм, так утренний обед наружу просится.

— Может, водочки примете? Оно и успокоится.

— Избави Бог! После вчерашнего по утрам не пью. Значит, слушай меня внимательно. В Стокгольме на тебя жалуются: снизилось качество товара, поступающего из Сингапура. У двух десятилетних девчонок шведские медики обнаружили какую-то заразу. Ну, не триппер, но что-то вроде этого. Мы же договаривались, для Европы не дешевить! Сколько можно об этом говорить? Наверное, покупать в борделях дешевле. Но я просила отбирать мальчиков и девочек по деревням. Хлопотно, кто спорит, зато надежнее...

— А вы думаете, — перешла на холодно-официальный тон Мадам, — в деревнях они святые? Да трахаются там с детства так же, как в городах.