Потрясла их. Под лучами заходящего за горизонт красножелтого солнца стеклышки причудливо заиграли.

«Сырые алмазы!» — почему-то сразу догадался Сергей Петрович. По характеру работы в «ящике» сразу после института он имел дело с сырыми алмазами, с алмазной крошкой, мог отличить их от бутылочного стекла и обработанных камней, брильянтов, даже на расстоянии.

Мадам тем временем приказала открыть другой ящик. Вынула из него ярко раскрашенную русскую матрешку. Сопровождавший ее симпатичный молодой человек открутил голову у матрешки, вынув следующую. И так, пока не дошел до последней, сделанной из папье-маше.

Мадам «вживила» несколько сырых алмазов в мягкую плоть папье-маше, отвела руку, проверяя, заметно ли невооруженным глазом это вкрапление. Видимо, она осталась довольна результатом и дала знак везти товар на фабрику. После чего двое рабочих, на этот раз местных, корейцев, подтащили к самолету ящик с товаром, только что подвезенным на джипе к самолету из глубины острова. По знаку Мадам один из корейцев вскрыл ящик и достал из него пакетик. Мадам приказала вскрыть. Смоченным слюной пальцем взяла немного порошка, понюхала и лизнула. Секунду размышляла. Видимо, осталась удовлетворена качеством товара и дала приказ грузить ящики из джипа в самолет с японской символикой и русскими, судя по всему, экипажем и охраной. О чем-то переговорила с начальником охраны, с хорошей офицерской выправкой и сложением борца могучим молодым парнем. Похоже, пошутила: парень громко расхохотался. Они пожали друг другу руки, как мужчины. И намека на отношение к Мадам как к женщине не было в том, как на нее смотрели, как с ней общались, разговаривали, здоровались или прощались все эти мужики. И русские, и корейцы. Единственный, кто во время короткого, подсмотренного Сергеем Петровичем эпизода относился к Мадам как к женщине, был ее молодой, интеллигентный по виду помощник, референт. Он поддерживал Мадам под руку, с готовностью протягивал ей для осмотра то пакетик с порошком, то русскую матрешку, то мешочек с сырыми алмазами. Однако Мадам не показывала своего раздражения, ни когда к ней относились как к начальнице или партнеру, ни когда ей демонстрировалось рыцарски-мужское отношение. В этом спектакле, поставленном режиссером по имени Жизнь, все роли были расписаны заранее, и никто не нарушал заданное постановщиком амплуа.

Мадам дала знак, и рабочие-корейцы начали загрузку в самолет ящиков с порошком. Тем временем другие рабочие набивали джип ящиками с матрешками, начиненными сырыми алмазами. Когда обмен товаром закончился, Мадам дала знак корейцам везти товар на фабрику, а летчику с японского самолета и русскому бригадиру охраны улетать на материк. Операция была закончена. Завершив инспекцию, Мадам села в машину. «Домой».

Однако «домой» сегодня значило не «Россия». Ее дом на острове. Оказавшись в спальне, она оттолкнула пристававшего с поцелуями референта. Какая-то мысль беспокоила ее. Она вызвала Лю-Шаоци:

— Скажи-ка, любезный, видеозапись на аэродроме ведется постоянно, как я приказывала? Так, что муха не пролетит незамеченной? Пришли мне сегодняшнюю видеокассету. Посмотрю на сон грядущий.

Под утро ей опять приснилось мужское бородатое лицо. Узкие губы кривились в глумливой усмешке, хитрые глаза смеялись, в лунном свете маслено переливалась соболиной спинкой высокая боярская шапка. Ставшее даже знакомым за последние полгода мужское лицо могло появиться в любой момент, в любой части ночи, в начале, середине или конце сна. Обычные сны для нее кончились. А кошмар был всегда один и тот же. «Змея, змея... — повторял мужик в боярской шапке, дробно смеялся и добавлял: — Но вашим костылем не служу я...»

Что было совершенно непонятно. И потому особенно страшно.

5 АПРЕЛЯ 1997 Г. КИЛЛЕР ПО КЛИЧКЕ МАТРЕНА.

КОЛЛЕКЦИЯ ПРОЛОНГЕТТИ

Суббота 5 апреля улыбнулась каждому участнику этой кровавой драмы по-разному.