— Как мальчик?

— Все нормально. Спит.

— Что с этим ублюдком делать? Надо его кончать. Но так, чтоб было впечатление, что умер своей стариковской смертью. Или по недосмотру покойного Чогряну.

— Нет ничего проще. Но у меня рука не поднимается. Я все же не по этой части.

— Ни хрена! Извини, у меня все поднимется, — рявкнул полковник, тут же с тревогой взглянул на лицо мальчика, но тот не проснулся.

— Набери воздух в шприц и через резиновую прокладку введи в капельницу.

Полковник послушно проделал все эти нехитрые операции. На его глазах лицо старого барона, побледневшее во время этих процедур, занявших считанные секунды, начало наливаться бурой кровью; он открыл рот, жадно хватая сухими губами воздух; язык его стал вываливаться через белоснежные фарфоровые зубы, распухать на глазах...

— Что это с ним? — удивился полковник.

— Наверное, воздух вступил в какую-то реакцию с составом, который ему вводился внутривенно. Я не знаю состава и не могу судить с уверенностью. Одно скажу: этот «коктейль» явно не пошел ему на пользу.

Действительно, умер барон в страшных мучениях. Его колотило секунд тридцать. Он то краснел, то бледнел, пока язык, распухнув до неузнаваемости, окончательно не задушил его.

Полковник бережно взял ребенка на руки и шепнул:

— Вперед, Машутка, и горе кардиналу!

Наталья Черешнина уже ждала их в машине...

Из отеля они позвонили в Москву и заранее оговоренным шифром сообщили Борису Михайловичу Кардашову, что его задание выполнено.

В Москву самолет прибыл поздно вечером. В аэропорту сына ждал Бугров. Когда мальчик увидел его, он раскрыл глаза и вдруг сказал:

— Здравствуй, папочка.

КОНВУЛЬСИИ АНАКОНДЫ

Мадам металась, чувствовала, кольцо вокруг нее сжимается. Куда-то пропадали люди из ее ближнего окружения. Вдруг перестала поступать информация и от нужных людей в разных госструктурах, и, что еще больше пугало, от Хозяйки! Вообще Хозяйка словно под землю провалилась. Роковое знамение!

Если Хозяйка избегала контактов с ней, она «меченая». Значит, либо на нее выдана лицензия кому-то из авторитетов, чьи интересы сильно пострадали в результате операции Мадам; либо на нее вышли неподкупные мужики из РУОПа и Генпрокуратуры...

Вдруг исчезла Инесса. А через нее шли драгоценности, похищаемые из частных коллекций и музеев, через нее направлялись в НИИ Хозяйки древние перстни, кулоны, броши, серьги, табакерки, добываемые кровавым промыслом бригады Рыжей Гали.

Была убита по приказу Хозяйки жена помощника военного атташе в Финляндии. Но что она успела сказать до смерти? Не передала ли какой информации офицерам ОСО Генпрокуратуры? Ведь через нее Мадам пересылала сырые алмазы и брильянты. «Коридор» работал четко. Теперь «коридор» закрыт. Но кто скажет, не было ли утечки информации?

Куда-то сгинул этот Сергей Миронов, которого проследили до 5-го отделения Кардиоцентра ее люди. А когда появился снова, перед его палатой поставили милицейский наряд. Пост никого в отделении не смущал: там лечились крупные чиновники; там делали операцию по шунтированию самому президенту; там лежали на баллонировании только за последний месяц три криминальных авторитета из солнцевской, болшевской и балашихинской группировок. Ну, появился пост, делов-то.

Успел, значит, сучок, что-то наболтать ментам. И все про Мадам?

Слово против слова, как говорил ее корешок капитан Куприн. Если не будет в живых парня, слово к делу не подошьешь.

Она позвонила по сотовому Дикой Люсе.

— Что прикажете, Мадам?

— Уберешь одного пациента в Кардиоцентре.

— У нас по этой части Лиса Алиса.

— Нет у меня Алисы, нет, понятно? Ты уберешь.