Камень действительно был хорош — 250 каратов! Ради него и согласилась она два года назад, когда расширяла свою криминальную систему, принять брошь в подарок от Олега Гинзбурга. Фактически допустила его к кормушке: дала и связи, и льготы при экспорте и, главное, надежную «крышу». Его старые связи давно были неадекватны ситуации. А Бугров был в силе. И подписать у него она, Ирина Юрьевна, могла любой документ. В порядке исключения, убедительно доказав «пользу Отечеству».

Откуда ей было знать, что у камня есть своя история, что брошь в Москве «наследила». Этого скорее всего не знал и сам Олег. «Надо же... Брошь княжны Васильчиковой...»

Долго думать о том, что раздражало, было не в ее правилах. И она выбросила из головы все мысли и о броши, и о княгине Васильчиковой, и о только что прослушанном Трио Шуберта, и о муже. Приказала себе расслабиться. И через пять минут уже спала, откинув красивую голову на мягкую подушку уютного салона.

А история броши действительно не была известна ни Олегу, ми познакомившей их Мадам.

Но Бугрова ошиблась в другом своем предположении: брошь не была из конфискантов 20 — 30-х годов и даже не находилась среди «трофейных драгоценностей», вывезенных особистами (отец Мадам в 1943 — 1945 годах служил в незабвенном СМЕРШе) из поверженной Германии. Хотя следы ее тянулись именно туда.

Брошь имела историю драматическую, в некоторые периоды своей «жизни» даже кровавую, трагическую. Но боль, кровь, смерть брошь несла не ее владельцам из рода Васильчиковых, а тем, в чьи руки она попадала неправедными путями.

Поскольку по разным причинам история эта никогда не была описана ни мемуаристами, ни историками, ни искусствоведами, ни писателями и журналистами, она представляет для читателя определенный интерес.

Илларион Сергеевич Васильчиков заказал брошь у знаменитого петербургского ювелира Фридриха Шопенгвуда специально на день рождения горячо любимой жены Лидии Леонидовны. И она блистала огромным изумрудом в обрамлении превосходных брильянтов на петербургских балах, в театрах и салонах. Не раз имели возможность любоваться брошью и посетители музыкальных вечеров в «Доме Васильчиковых» на Большой Никитской, представители аристократических семей первопрестольной, меломаны и острословы. Так что Лидии Леонидовне приходилось принимать на себя двойной поток комплиментов: в своей адрес и в адрес замечательного творения Шопенгвуда.

Россию семья покинула весной 1919-го, чудом сумев вывести во Францию часть драгоценностей, среди которых были вещицы куда более древние, чем брошь с изумрудом (род Васильчиковых на Руси был славен с XV века), но не было вещи красивее...

В 1932 году они поселились в Литве, в Каунасе. Здесь было любимое имение князя, здесь он начал свою государственную карьеру как губернский предводитель дворянства.

Здесь, когда дочери князя Марии Илларионовне Васильчиковой по прозвищу Мисси исполнилось шестнадцать лет, мать подарила ей брошь с изумрудом.

Когда осенью 1939 года началась вторая мировая война, она застала сестер Васильчиковых — Мисси и Татьяну, впоследствии ставшую княгиней Меттерних, в Германии. Двадцатидвухлетняя Мисси и двадцатичетырехлетняя Татьяна проводили лето у приятельницы матери, графини Ольги Пюклер в Силезии.

Война заставила их остаться в Германии. Со знанием пяти европейских языков и очаровательной внешностью, некоторым опытом секретарской работы и светлой головкой, Мисси быстро определила свою судьбу, устроившись на службу в Информационный отдел Министерства иностранных дел.

Постепенно почти все драгоценности, бывшие при ней на момент отъезда в Германию в гости к графине Пюклер, были проданы; жалованья не всегда хватало на жизнь. Да его еще и частенько задерживали в годы войны.

Брошь с изумрудом Мисси всегда возила с собой.

И только однажды, 12 августа 1942 года, отправляясь поездом в Эгер навестить сестру Татьяну в Кенигсварте, она, повинуясь какому-то шестому чувству и опасаясь бомбежки, оставила брошь в стальной несгораемой коробочке в замке Меттернихов Йоханнисберге.