— Не знаю… — в голосе Жени дрожали слезы. — Я ничего не знаю. Понимаете? Ко мне действительно из милиции приходили, как вы и говорили, я им все рассказала. Но я ведь не могу следователю звонить и спрашивать, как продвигается расследование. Или жене. Дмитрий Иванович, я вас очень прошу… Вы разрешите мне позвонить вам еще раз?

— Конечно, звоните, — пробормотал Дима.

Есть расхотелось. На душе было мерзко. Что он мог ей сказать? «Звоните…»

Выудив со сковороды сгоревшие в уголь брусочки, он накрыл картошку крышкой и отставил подальше. Завтра не надо будет готовить, только разогреть. Он пошарил в полупустом холодильнике, вытащил из банки притаившийся в мутном рассоле огурец, отрезал горбушку круглого ржаного хлеба. «Кусочек с воловий носочек», — говорила бабушка, глядя, как он обрезает круглую буханку со всех сторон. От нее можно было отрезать четыре больших горбушки, а если поменьше — то пять или даже шесть. Мама сердилась, а бабушка только улыбалась. Она всегда помнила о блокаде и всем конфетам предпочитала кусок ржаного хлеба с солью. Он тоже всегда любил именно ржаной…

Заедая хлеб огурцом и запивая «Балтикой», Дима напряженно думал. Казалось, даже мозги скрипят. Впрочем, скорее всего, это просто хрустел огурец.

Если это действительно Гончарова… «Академическая». Универсам. Полные сумки. Это раньше тетки в обеденный перерыв хватали авоськи и бежали в ближайшие продмаги, чтобы ухватить хоть что-нибудь. А потом везли их, надрываясь, через весь город, потому что вечером порою было не купить даже хлеба. А сейчас такой нужды нет, купишь что угодно даже ночью. Было бы на что. Полные сумки закупают либо впрок, либо к особому случаю. И недалеко от дома. Значит, или она живет рядом, или несла продукты кому-то другому.

Но хозяйки редко отовариваются по полной программе в универсаме. Они знают, где что дешевле, хоть на рубль, и бегают от ларька к палатке. Либо идут на оптушку. Гончарова хоть и не хозяйка, но кушать ей тоже надо. И купит она все рядом с домом, чтобы время не терять.

Дима принес из гостиной ноутбук, включил и вывел на экран карту города. Увеличил сначала Калининский район, потом Гражданку, потом нужный квадрат.

Есть. Вот он, универсам на проспекте Науки. Какие улицы в пределах досягаемости? Гражданский проспект, улицы Бутлерова, Софьи Ковалевской. Чуть дальше в одну сторону — улица Вавиловых, в другую — Карпинского. Параллельно — длиннющий Северный проспект.

Уже кое-что.

Если, конечно, это была она. И если Гончарова — та, которая ему нужна.

Сомнения всегда были Диминым бичом. Ну никак не мог он, как тот же Стоцкий, строить версию, не сомневаясь в верности посылок. Иногда это помогало, но чаще мешало. Хотя он и понимал, что сомневаться во всем — так же неблагодарно, как и слепо верить, ни в чем не сомневаясь.

Выключив компьютер, Дима сгреб остывшую картошку со сковороды в тарелку и поставил в холодильник. Завтра он купит огромную свиную отбивную, разогреет картошку… А может, лучше купить коньяк, лимон и пригласить Вальку? Или купить вино, конфеты, шоколад и пригласиться к Косте? Или?..

Или что? Пойти в бар и подцепить какую-нибудь клюшку? Фи, Дмитрий Иванович!

А что, собственно, «фи»? Или мы в монахи записались?

После отставки Ксении он жил ну просто в экстремальной добродетели. А воздержание в его возрасте, между прочим, чревато. Простатит, ранняя импотенция и прочие мужские неприятности.

Он включил телевизор. Полуобнаженная парочка извивалась на необъятной постели, как пиявки в тине. На другом канале жгучая брюнетка, выпучив из декольте мощную грудь, томно стонала: «Я хочу тебя, Хуан-Мануэль!». Дима плюнул и выключил телевизор.

«В конце концов, — сказал он сам себе, — я нормальный здоровый мужчина.