- Тебе холодно? Никак простудился? – В голосе незнакомца озабоченность. Он протянул руку ко лбу пленника.

Тот отпрянул и, прижав подбородок к груди, еще чаще захлопал ресницами из-под черного облака буйно вьющихся волос.

- Ты боишься меня?! – искренне удивился Гроссе.

- Джо, доктор всего лишь хочет узнать, нет ли у тебя температуры, – вмешалась пожилая медсестра. – Врачей бояться не следует.

Ее подопечный лишь переводил взгляд с заботливого доктора на скрывавшуюся в тени неподвижную фигуру женщины, еще глубже забившись в угол постели.

- Не дури, Джо, – одернул его Гроссе тоном школьного наставника. – Я пришел, чтобы обследовать тебя: измерить давление, пульс, выслушать легкие и сердце. Это займет всего несколько минут и, как ты понимаешь, совсем не больно.

- А чего ради вы должны меня обследовать?! – взвизгнул юнец, и голос его сорвался. Влажные колечки волос налипли на высокий, округлый лоб, бледно-сиреневые, по-детски оттопыренные губы дрожали, а глаза, из-за фосфоресцировавшей голубизны белков, светились на черном фоне лица, как болотные огни среди ночи. – Зачем меня схватили? Зачем привезли сюда? Кто вы? Что вам надо? Вы хотите убить меня? Но за что? Что я вам сделал? – Подросток перешел на крик. Он был близок к истерике.

"Сиделка" приняла позу боевой готовности. Гроссе молча пережидал, когда иссякнет этот каскад выплеснувшихся эмоций и слов.

- Отпустите меня! На что я вам? У меня ж ничего нет. Я хочу жить... – На последней фразе пленник сорвался и как-то сразу обмяк. Его большущие глаза наполнились слезами. Всхлипывая и шмыгая приплюснутым ноздрястым носом, он, теперь уже жалобно, продолжал подвывать: – Ну пожалуйста, дяденька, не убивайте меня. Очень вас прошу...

Перед Гроссе сидел большой, долговязый ребенок, насмерть перепуганный, готовый в любую минуту разреветься и завопить во все горло: "Ма-ма!!!"

- С чего это ты взял, дуралей, что тебя хотят убить? – Голос Гроссе стал отечески-укоризненным. Он опустился на край постели, прикрыл ладонью холодную от пота, нервно вздрагивающую руку паренька, которую тот не успел отдернуть, и заговорил доверительно и участливо, глядя ему в глаза: – Понимаешь ли, весь фокус в том, что ты, дружок, болен. Мы не сказали тебе этого сразу, чтобы не напугать. А получилось кажется наоборот. Ты на горячую голову нафантазировал себе черт знает что.

Придуманный на ходу довод был мало убедителен, но запуганный, одуревший от страха юнец уцепился за него, как тонущий – за спасательный круг. От Гроссе не ускользнули искорки совсем уже другой тревоги, промелькнувшие в его глазах.

- Гретта! – обратился от к сиделке, – Дайте-ка сюда результаты анализов больного.

Мальчик настороженно наблюдал за обоими. В нем и впрямь затеплилась надежда.Выходит он попал в руки доброжелателей, а не злодеев, и все не так уж пугающе безнадежно.

Клара продолжала стоять на том же месте, прямая и неподвижная, будто проглотила кол или окаменела.

Гретта протянула Гроссе несколько отпечатанных лабораторных бланков. Он пробежал их взглядом и с озабоченным видом покачал головой.

- Вот видишь, Джо, я так и думал. Мои опасения подтвердились.

- Но у меня ничего не болит...

- Пока не болит! Тебе удалили аппендикс, не так ли? – Гроссе отметил изумление в глазах мальчика и удовлетворенно продолжил: – Больница была скверная. Они занесли тебе в рану инфекцию, в результате которой развился гнойный процесс. И теперь не только твое здоровье, но и твоя жизнь под угрозой.

Глаза парнишки совсем округлились, а шоколадного цвета радужка слилась с расширившимися зрачками, отчего на врача-спасителя смотрели сейчас две черные, бездонные дыры.

- И что теперь со мной будет? – еле слышно пролепетал он.

- Все будет Окэй, если доверишься мне.