– Это только слухи, Тангана, – сказал очень старый мужчина, закатывая глаза.

– Так что скажете, мисс Харпер? – спросила, опершись о стол, женщина с низким голосом.

При подсветке снизу от настольного дисплея Кора увидела усталые круги под глазами говорившей и жесткую линию рта, который не улыбался вот уже некоторое время. Как давно они находятся здесь, волнуются, ждут спасения, которое вряд ли появится?

– Вы шпион Совета?

– Нет. – Кора помедлила секунду, решая, говорить ли правду, и она пришла к выводу, что лгать бессмысленно. – Я работаю на Инициативу «Андромеда», а сюда прибыла с целью вернуть украденное.

Снова движение среди собравшихся, на этот раз беспокойное. Но басовитая женщина уставилась на Кору с откровенным недоверием, а потом невесело рассмеялась:

– Что ж, вы нашли, что искали, мисс Харпер. Это то, что пыталось вас убить на пути сюда.

* * *

Они объяснили все довольно подробно.

Тихий Эдди и в самом деле был секретным объектом Альянса, хотя Тангана, подозрительный ученый, тут же заверил Кору, что целью объекта является исключительно исследовательская работа над ИИ. Никаких пыток, никакого шпионажа, никакой секретной тюрьмы. Харпер подумала, что могло быть и хуже.

Гамма-лаборатории, в которой она находилась, номинально не существовало. Все люди на этаже лаборатории еще оставались живы, потому что персонал предусмотрительно исключил ее из планов и программы обеспечения безопасности. Шаттл, к счастью, загрузил устаревшую карту, иначе Кора не спустилась бы на этот этаж. Благодаря такому перепрограммированию киборги Медеи и не пытались войти в пространство, о котором ничего не знали.

Однако выведенная из программ площадь была невелика, а персонал не смог использовать тот же трюк по отношению ко всему объекту или хотя бы открыть безопасный коридор, чтобы можно было бежать. Люди находились в западне, почти без надежды на спасение. Стандартный протокол для лабораторий, проводящих опасные исследования, состоял в следующем: сначала санация, а потом уже вопросы. Попытки спасения имели приоритет третьей степени.

– Не то чтобы санация представляла для нас какую-то опасность, – сказала женщина с низким голосом, которая назвалась главой проекта, доктором Ребеккой Йенсен. Именно ей и пришло в голову увести гамма-лабораторию в тень. Йенсен с горечью улыбнулась Коре. – Если бы мы попытались послать сообщение Альянсу о сложившейся здесь ситуации, то Медея перехватила бы его. Мы бы умерли задолго до появления корабля, который санировал бы нас, иначе говоря, превратил станцию и персонал в радиоактивный пепел.

Медея была настоящей проблемой. Она не являлась ВИ, управляющим подобием ИИ, как система в «Новом доме». Фактически она представляла собой полноценный ИИ – плохо функционирующий экспериментальный прототип, гибрид «Блюбокс» и интеллектов распределенного типа; разработчики надеялись таким соединением уйти от недостатков, присущих этим системам в отдельности.

– ИИ с разделенным интеллектом имеют сходство с гетами – они не способны понимать органику. По крайней мере, так утверждает кварианская теория, – пояснила другая женщина, не представленная Коре. – Это, так сказать, экзистенциальная проблема. Отдельный гет ничего не значит без своих соплеменников, поэтому отдельное органическое существо для них, вероятно, тоже мало значит. А ИИ типа «Блюбокс», когда их развитие достигает определенного уровня, должно быть, понимают нас слишком хорошо, настолько хорошо, что представляют, как сильно мы ограничены в возможностях.