Кора вздохнула, приподнялась на локте, сжала двумя пальцами переносицу:

– Слушайте, я не знаю. Я морпех, понимаете? Хотите узнать философию искусственного интеллекта, могу познакомить с одним человеком. Но лично я доверяю СЭМ-Э.

Ариокис наклонила голову и посмотрела на Харпер откровенно скептическим взглядом, который был красноречивее любых слов.

Кора прыснула со смеху:

– Да, я понимаю. Я и сама не верю в то, что говорю. Но все так и есть. – Она пожала плечами, удивляясь сама себе. Если бы кто сказал ей неделю назад… – На разговоры больше нет времени. Убей меня, если увидишь проявление враждебности по отношению к тебе или кому другому… или если почувствуешь, что это необходимо. – Потом она снова легла, сделала глубокий вдох. – Ну, СЭМ-Э, приступай.

– Я рад, что вы доверяете мне, лейтенант, – тихо сказал СЭМ-Э, чтобы слышала только она. – Сделаю все, чтобы оправдать ваше доверие.

ИИ начал операцию.

Кора ожидала боли. Стимуляция ярости крови вряд ли могла сопровождаться приятными ощущениями. Поначалу девушка испытывала только легкое покалывание сзади на шее рядом с биотическим имплантатом. Потом дрожь прошла по всему телу, и вдруг Харпер почувствовала, что дышит быстрее. В комнате внезапно стало жарко, очень жарко. Когда это успели выйти из строя приборы контроля температуры? Она беспокойно шевельнулась на кушетке, потом еще раз. Лежать неподвижно было трудно.

– Я пытаюсь регулировать и ваше эмоциональное состояние, лейтенант, – сказал СЭМ-Э, и теперь Кора не сомневалась: голос ИИ звучал напряженно. – Мне удалось ограничить нейрохимические изменения в адресных системах, которые реверсируются с наибольшей легкостью. Неудивительно, ведь человеческие эмоции представляют собой целый комплекс, влиять на них трудно, я уж не говорю – контролировать. Но если я сделаю все правильно, то у вас не возникнет конкретного желания убить капитана Ариокис.

Кора, вздрогнув, посмотрела на киллера.

Ариокис, с того момента как СЭМ-Э запустил процесс несколько секунд – часов? – назад, приняла оборонительную позу. Ноги чуть согнуты в коленях, плечи выдвинуты вперед, пистолет направлен на Кору, вес перенесен на ногу, отведенную назад, глаза смотрят в упор.

– Все в порядке, Харпер?

Кора моргнула. Чувствовала она себя отлично. Даже еще лучше. Она села и тут же оказалась в другом углу комнаты, уперлась руками в окно; в теле бушевало такое море биотической энергии, что было трудно удержаться на полу. Трудно не проломить стену. Трудно… сосредоточиться, трудно…

– Харпер! – Голос Ариокис прозвучал резко, предостерегающе.

Сосредоточься. Используй слова.

– От-тлично, – сказала Кора. Она часто дышала, ее слегка трясло. Руки, когда она осторожно отняла их от стекла, оставили потные отпечатки. Эти руки не казались ей ни крупнее, ни сильнее, чем прежде, хотя Харпер и чувствовала себя так, будто сможет прорубиться через астероид. – Да, отлично.

СЭМ-Э заговорил по громкой связи, чтобы слышала Ариокис:

– Опасность остановки сердца, удара или отказа каких-либо органов отсутствует, лейтенант, по крайней мере пока. Некоторая опасность психопатического убийства остается, но… Как вы себя чувствуете?

Кора покачала головой. Сердце стучалось в ребра. Что она чувствовала? Страх? Ярость? Эти две эмоции смешивались внутри ее, неразделимо срастались. Дрожь собиралась в животе, перерастала в рев, поднималась к горлу, Кора задергалась и обнажила зубы, затем обхватила себя руками за плечи и наконец закричала. Сдержаться она не могла.