Из спальни донесся громкий удар. Никки сунула мобильник обратно в сумочку и вынула оттуда пистолет 38-го калибра.

— У меня пушка, Стэн. Отопри дверь, или я разнесу на хрен замок.

За дверью раздался скрипучий голос. Казалось, кто-то шепчет в портативный мегафон, на максимуме громкости:

— Стэнли тут нет. Он сейчас… занят.

Никки выстрелила Дверная ручка была сверхпрочной модели, разработанной для вокзалов и заводов; отскочив от нее рикошетом, пуля расколола плитку рядом с душевой насадкой.

— Давай, стреляй в дверь, — проскрипел голос. — Сколько у тебя еще зарядов?

Постояв без движения, Никки заколотила в дверь рукоятью пистолета Звон металла Она провела пальцами по выбоинам в недавно выкрашенной обшивке и медленно кивнула.

— Загляни под плакат, — прошептали за дверью.

Она сорвала постер. Под ним оказалось шесть приклеенных к двери фотографий; три черно-белых снимка (сделанные, очевидно, с экрана телевизора) демонстрировали запись укрепленной над дверью камеры слежения. На снимках три разные женщины, похоже проститутки, и все с длинными светлыми волосами. Первая озадаченно смотрела на сотовый телефон в руке; вторая гневно била в дверь зажатым в кулаке пистолетом; третья, с потеками туши для ресниц на щеках, была обнажена и умоляла пощадить ее, молитвенно сложив ладони.

Три других снимка были сделаны цветным «Поляроидом». На них — те же женщины, но с перерезанным горлом.

Никки задрала голову. Теперь, уже зная, где находится камера, она разглядела ее — крошечное отверстие прямо над дверью. Вытащив изо рта резинку, она заклеила его.

Раздалось тихое шипение газа, начавшего поступать в комнату из душевой насадки.

— К какому типу тебя отнести? — шепнул голос.

— Скажу, если перекроешь газ, — спокойно ответила Никки.

— Мы ведем переговоры. Это хорошо. Предпочитаю именно таких. Честно говорю: стервы не в моем вкусе. Убери жвачку, и будем считать, что договорились.

Так она и сделала. Шипение смолкло, оставив едкий запах. Никки старалась не делать глубоких вдохов, но в носу все равно защипало.

— Видишь? Я разумный человек. Говори.

— Что ты хочешь услышать?

— Предложи мне что-нибудь.

— Полагаю, на простом минете ты не успокоишься, так?

Смех, разбавленный щелчками электростатики.

— Придумай что-нибудь получше. Другие предлагали, что станут моими рабынями, будут трахаться с собаками, жрать собственное дерьмо. Одна предложила вместо себя свою лучшую подругу.

— Но были и такие, что не предлагали ничего?

— А, угрозы… Они все говорят одно и то же: «Мой бойфренд большой человек в мафии», «На самом деле я из полиции», «У меня СПИД». Впрочем, одна наложила на меня проклятие вуду — это было действительно забавно. Но рано или поздно все угрозы сменяются мольбой.

— Хоть кого-нибудь отпустил? — спросила Никки.

— А ты сама как думаешь?

— Думаю, я с удовольствием выдерну один из твоих ногтей, — глубокомысленно протянула Никки. — Нет, два ногтя.

— Вот это уже наглость…

— Знаю, знаю. Обычно всю работу я оставляю ему: он порой выделывает такое, что я даже не могу стоять рядом. Но ты, дружок… Ради тебя я сделаю исключение.

— И кто, интересно знать, этот «он»? Здоровенный мужик с плохими манерами, что уже несется к тебе на помощь в своем сияющем «кадиллаке»?

— Да нет же, черт.