Под самый рассвет Наталья с трудом, но заставила себя немного успокоиться. Хватит! Надо действовать! Вон, уже и баба Паша ничего не говорит, только головой качает, и, когда Наталья садится утром в машину, соседки липнут к окнам.

Последнее время Макс как-то совсем не заговаривал о деньгах, будто они ему не были нужны… И Наталья с ужасом поняла, что он где-то работает! Чтобы содержать?!

— О-о, — застонала она и решительно постучала в дверь комнаты сына.

Послышались легкие шаги. Дверь открылась. На пороге стоял Максик.

Наталья еле-еле сдержала внезапно подступившие слезы и жалобно прошептала:

— Мальчик мой… — И больше ничего не смогла сказать.

Макс буквально втащил ее в комнату — спортивно-холодноватого стиля, ничего лишнего, и спросил:

— Хочешь кофе?

Да, вот что надо было ей в эту минуту — чашку горячего сладкого кофе, чтобы как-то согреться внутри и смочь хоть что-то толковое из себя выдавить.

Она попробовала точно так же легко и весело, как и он, ответить:

— Не отказалась бы!

Скоро они сидели за столиком, и Наталья вдруг увидела на стуле небрежно брошенный бронежилет. Видимо, когда она стучала в дверь, он собрался его надевать. Сердце и печень поменялись местами, и она скорее хлебнула кофе, он оказался очень горячим, к счастью, наверное, это и спасло ее от глубокого обморока или скоропостижной смерти. Бронежилет! Она знает, что это такое! Но никогда не видела его у Макса! Откуда? И — зачем? Но с Максом надо держать ухо востро, не так спросишь, ничего не услышишь. Как, видно, и получилось вчера вечером у папаши.

— А эта штука тебе куда? — спросила спокойно (ей так казалось!) Наталья.

— Да так, — ответил беспечно Макс и рассмеялся, — подарила одна дурочка…

Все. Весь ответ. Что еще можно после этого спрашивать?

— Ты что-то сегодня совсем рано, — попыталась продлить разговор Наталья.

— Разве? — удивился Макс. — Я вполне выспался. Мам, ты что-то хотела? Тебе помочь в чем-то?

Вот он — хороший сын и добрый мальчик!

Но как и чем он ей поможет! Себе бы помог.

— Нет, просто папа немного обижен на тебя. Он хотел вечером поболтать с тобой, а ты как-то довольно грубо ему ответил… — лепетала Наталья, понимая, что лепечет. И прыгнула в ледяную прорубь. Но — в другую.

— Знаешь, папа, как всегда, не сказал тебе главного: ты принят (хотя документы еще не пришли, но это не важно!) в парижскую Эколь Финансик и, наверное, недели через две тебе уже надо будет лететь туда. Правда, здорово? — И она жалко покривилась, что должно было означать счастливую улыбку.

Макс внимательно осмотрел, именно осмотрел, ее лицо, изучил и спросил:

— Спасаете? Ну давайте. Только я никуда не поеду. И буду жить и работать здесь. Пока. Уж этот год — точно, не хочу вводить вас в заблуждение. А работаю я, чтобы вы уже все знали, — в автосервисе, и неплохо зарабатываю.

Наталью прорвало:

— Макс, ты поедешь учиться в Париж! Как можно отказываться? С твоими данными! С нашими возможностями! Многие хотели бы этого, но не могут! А мы всю свою жизнь отдали тебе, старались для тебя, и что теперь?..