Мэтт Дейли вцепился в поручень в кабине патрульной машины. Над головой завывала сирена. Мигалка бросала сине-белые отблески, пока автомобиль мчался к зданию суда. Мэтт пытался вдохнуть побольше воздуха.

— Ждать осталось недолго, — ободрил его Дэнни, видя, как водители остальных машин неохотно уступают им дорогу. — Думаю, мы успеем.

Муньес величественно вплыл в зал суда. Все присутствующие встали. Подойдя к судейскому креслу, он для пущего эффекта помедлил, как король, обозревающий свои владения. Адвокаты находились на местах.

Уильям Бойс, который едва не уморил их своими пространными скучными речами, но чей перекрестный допрос изменил течение процесса, тоже был здесь.

Алвин Дюбре, защитник Манчини, этот валявший дурака старый шут, сказал меньше других, но возможно, добился для своего клиента большего снисхождения, заставив его молчать и позволив Софии Баста самой сплести себе веревку.

Эллен Уоттс, красавица и умница, но оказалась, однако, слишком неопытной, чтобы обуздать свою клиентку. Уоттс пришлось труднее всего, когда она пыталась выставить злобную убийцу жертвой, умную интриганку — несчастной шизофреничкой, а распущенную садомазохистку — маленькой растерянной девочкой. И она бы добилась своего, если бы София Баста ее не переиграла.

Слева стояли обвиняемые. Манчини выглядел, как всегда, воплощением зла и законченным психопатом. София Баста казалась непроницаемой. Она смотрела перед собой, вытянув руки по швам. Лицо ее было абсолютно пустым. На нем не было ни нервозности, ни надежды, ни гнева, ни нетерпения, ни отчаяния — ничего. Она казалась чистой грифельной доской, готовая смириться со следующей главой своей ужасной жизни, которую писали за нее. И на этот раз, с небольшой помощью присяжных, автором будет судья Федерико Муньес.

Эта глава станет последней.

Справа от Муньеса в первом ряду пустовали три места. Отсутствовали Дэвид Айшег, Мэтт Дейли и Дэнни Магуайр.

«Черт», — подумал Муньес. Знай он… нашел бы предлог, чтобы заставить трех основных персонажей драмы присутствовать при ее завершении. Но уже поздно.

Наконец судья сел, и все с готовностью последовали его примеру, опускаясь на стулья и вытягивая шеи, чтобы лучше видеть Баста и Манчини.

В комнату гуськом вошли присяжные.

У барьера, наспех возведенного перед зданием суда, водитель спорил с охранником.

— То есть как это «больше никаких машин»? Это помощник директора Интерпола Дэнни Магуайр! У него полный допуск на все судебные заседания!

— Ничего не знаю, — проворчал охранник. — У меня приказ. После начала заседания ни одна машина не въедет и не выедет отсюда.

Дэнни, не выдержав, вышел из машины и, приблизив лицо к физиономии охранника, так что ощутил чесночный запах из его рта, отчеканил:

— Либо вы немедленно отодвинете барьер и дадите нам проехать, либо я лично прослежу, чтобы вас не только уволили, но и чтобы вы больше никогда не нашли другой работы в этом городе. Но если считаете, что я лгу, можете нас развернуть. У вас есть ровно три секунды, чтобы принять решение. Один, два…

Охранник, заметивший стальной блеск в глазах Дэнни, понял, как следует поступить.

— Мистер председатель, вы вынесли вердикт?

Тяжеловесный немолодой афроамериканец торжественно кивнул:

— Да, ваша честь.

— Единогласный вердикт?

— Да, ваша честь.

Собравшаяся на улице толпа уставилась на гигантские плазменные экраны.