Интересно, беспокоятся ли они обо мне? Скучает ли без меня Гарри?

В конце концов, он ведь поцеловал меня… один раз.

Мистер Филд нынче целое утро крутится вокруг меня.

Боюсь, Поппи права, он начнет приставать, а в таком случае мне, наверно, придется оставить работу. Все выходит, как в одном рассказе, который я когда-то читала в дешевом журнале: там героиню постоянно атакует работодатель.

Как досадно порой быть девушкой, да еще привлекательной! Хотя быть настоящей дурнушкой вовсе ужасно!

Сегодняшним утром я продала блокнот для рисования, пакетик булавок для холста и три карандаша. По-моему, торговля весьма оживилась.

Мистер Филд только что заглянул ко мне — уже в который раз! — и спросил, все ли в порядке, хотя это и так видно: сижу за прилавком, выгляжу весело и, надеюсь, по-деловому.

Он пригласил меня к себе в студию погреться, я вежливо отказалась, сославшись на то, что утром обычно дел очень много, так что лучше уж мне сидеть в лавке — так спокойнее.

Он помялся с ноги на ногу, затем выглянул в окно и сказал:

— Дождь идет.

Поразительно — люди вечно заводят речь о погоде, когда думают совсем о другом.

Наконец, не найдя что еще сказать, он вышел из лавки.

Был еще один странный эпизод. В лавку пришел покупатель, маленький, черненький, одетый довольно бедно, но аккуратно. Прежде чем зайти, он долго стоял перед витриной, только разглядывал не вещи, разложенные за стеклом, а меня. Потом он исчез, но через какое-то время опять появился и стал заглядывать в витрину.

Я смутилась и ушла в дальний угол лавки, где он не мог меня видеть. Но тут открылась дверь, и он перешагнул через порог лавки.

— Будьте добры, мне нужна кисть, — обратился ко мне странный покупатель.

Я вытащила коробку с кистями, однако он не стал особенно разглядывать их, все его внимание было сосредоточено на мне.

— Давно вы тут? — спросил он, не спуская с меня глаз.

Не знаю почему, только его любопытство вызвало у меня раздражение, и я сказала:

— Вам требуются именно такие кисти?

— Нет-нет, — сказал он, — намного длиннее.

— Щетина длиннее, — уточнила я, — или ручка?

Он, похоже, не знал. Поколебавшись с минуту, он опять обратился ко мне:

— Не будет ли с моей стороны невежливым узнать ваше имя?

— Да, это очень невежливо, — говорю я. — Если кисть вас не интересует, то, по-моему, вам лучше уйти отсюда!

Он вышел весьма растерянный и уже на улице вынул что-то из кармана и посмотрел. Затем обернулся и бросил в мою сторону довольно пристальный взгляд. К счастью, окно до того грязное, что через него трудно что-нибудь разглядеть.

Интересно, кто он такой и почему так себя вел. Это кажется мне очень странным.

Боже мой, случилось столько всего, что голова идет кругом!

Во-первых, сижу нынче днем в магазине, входит мистер Филд и говорит:

— Не спуститесь ли вниз? Я хочу, чтобы вы для меня кое-что сделали.

Проговорил он все это довольно отрывисто, точно отдал приказ, а я, разумеется, не могла ослушаться своего работодателя. Когда я вошла в студию, он сказал:

— Не разберете ли для меня вон те бумаги?

И указал на небольшую стопку счетов среди обрывков бечевки, старых этикеток, карандашей, в беспорядке валявшихся на диване — этакое скопище мусора, словно кто-то вывалил все содержимое из ящика старого письменного стола, куда давным-давно никто не заглядывал.

Я принялась за работу, время от времени поглядывая на мистера Филда и гадая, с чего он так суетится.

А он вдруг спрашивает:

— Чем вы вообще занимаетесь в этом мире?

— Пытаюсь заработать на жизнь, — отвечала я.