-  Я думаю, что нельзя, хотя впрочем, если вы… если вам… то почему бы и нет? Я вам помогу…

    Когда я, честно говоря, с превеликим трудом, весь в холодном поту доковылял из туалета до кровати, доктор был в полном восторге от своего исключительно успешного лечения.

    -  Это невероятно! - опять сообщил он мне. - Я не верю собственным глазам.

    Мне было не до его высказываний, я прикрыл глаза и немедленно заснул. Когда я опять проснулся, то в комнате находилось целое общество во главе с хозяином.

    -  Аарон Моисеевич, как вы? - первым делом спросил я улыбающегося Гутмахера.

    -  Отлично, ждем, когда вы выздоровеете, - ответил он. - Я всем говорил, что переварить пулю для вас не проблема. Как у вас с головой?

    -  Вроде, ничего, - ответил я, прислушиваясь к своим ощущениям. - Побаливает, но умеренно. Что с Лидией Петровной? Чем вообще все кончилось?

    -  Об этом прискорбном событии ни слова! - решительно заявил доктор. - Вам категорически нельзя волноваться!

    -  Но если я ничего не узнаю, то это будет волновать меня еще больше.

    -  Все в порядке, - вмешался в разговор Илья Ильич. - Есть сложности, но небольшие. К тому времени, когда вы выздоровеете, все уже положительно разрешится.

    -  А где Таня, почему ее нет?

    Мне показалось, что возникла неловкая пауза, которую прервал опять же Илья Ильич:

    -  С Татьяной Кирилловной все в порядке. Она в доме. Мы не хотели доставлять вам лишние волнения… Если вы не против, то мы дадим вам возможность отдохнуть. Когда доктор рассказал, что вам стало лучше, мы не могли отказать себе в удовольствии навестить вас и своими глазами убедиться, что вы идете на поправку.

    От такой старомодной, изысканной велеречивости мне сделалось смешно, но я даже не улыбнулся, только кивнул головой.

    -  Ну, выздоравливайте Алеша, - на прощание сказал Гутмахер, и гости гуськом покинули комнату.

    Мне показалось, что мои друзья и соратники что-то темнят, но я не смог понять, в чем. Скорее всего, дело касалось Тани, которой, как верной боевой подруге уже давно следовало появится у моего одра. Оставалось одно, срочно приводить себя в порядок и разбираться самому. Чем я и занялся, несмотря на слабость и звон в ушах. Дело шло у меня значительно медленнее, чем когда я лечил других людей, опять-таки из-за плохого самочувствия. Как только я перенапрягался, тут же переставал себя контролировать и впадал в полузабытье.

    В конце концов, самолечение так меня вымотало, что я заснул и без просыпу продрых до утра. Однако, утром оказалось, что мое состояние настолько улучшилось, что я без особого труда доковылял до туалета и обратно, а по пути еще полюбовался в окно на снегопад. Не успел я вернуться в постель, как пришел доктор. Мои вчерашние успехи настолько выбили его из колеи привычных представлений о методах лечения, что, как мне кажется, он начал смотреть на меня как на ярмарочного фокусника и перестал чему бы то ни было удивляться.

    -  Ну-с, - поинтересовался он, - вы еще в постели? Ключица у вас срослась?

    -  Не знаю, - ответил я, - но с головой вроде неплохо, болеть почти перестала.

    -  Что же, этого и следовало ожидать. Давайте, я разбинтую ваше плечо.

    Старик опять, как и вчера, ловко распеленал меня и с удовольствием поцокал языком.

    -  Очень хорошо. Я бы сказал, великолепно! Мне вчера ваш странный приятель рассказал, что вы сами что-то вроде знахаря, не поделитесь опытом, как у вас это получается?

    -  Я бы с удовольствием, - искренно ответил я, но я сам не знаю, как это у меня получается.