-  Увы, понятия не имею. Наверное, созвучные ментальности.

    -  Я не знаю слова «ментальность», что оно означает?

    -  Это что-то среднее между мировоззрением и психическим складом, - как мог, объяснил я.

    -  Вот не думал, что я так универсален.

    -  Пожалуй, именно универсальны. Ваши пьесы, как и шекспировские, ставят во всем мире. Все находит в них свое и причем трактует ровно наоборот.

    -  Странно, я всегда считал, что пьесы мне не очень даются.

    -  Мне тоже, - сознался я, - однако, режиссеры и зрителя придерживаются другого мнения. А почему вы не спрашиваете, каким стало будущее, обычно людей это интересует в первую очередь?

    -  Так вы об этом уже сказали: до Сахалина по воздуху можно долететь за восемь часов, а люди остались прежними.

    -  Разве вам не интересно узнать, что случилось за сто лет, какие за это время были войны, революции?

    -  Нет, для вас это все прошлое, а для меня будущее, которого я не увижу. Если о нем судить по вас, то ничего кардинально не изменилось. Надеюсь, вы в своем времени не уникум?

    -  Упаси боже, самый заурядный человек.

    -  Вот видите, значит и в вашем будущем все остается так же, как и сейчас. А то, какой царь будет править, какая группа людей придет к власти, должно быть интересно лишь им самим.

    Возразить было нечего. Чехов даже не пытался насладиться своей грядущей славой, что непременно сделал бы на его месте почти любой человек: «Как там я, что обо мне говорят, как мной восхищаются?»

    Вместо того, чтобы забросать меня такого типа вопросами, Антон Павлович задумался и повернул лицо к темному окну. Я чувствовал, что визит пора завершать, но не решался его беспокоить. Помогла давешняя веселая горничная. Она без стука открыла дверь и радостно сообщила:

    -  Антон Павлович, к вам гости приехали, Ольга Леонардовна и Владимир Иванович.

    Чехов тут же очнулся, заспешил.

    -  Идемте, Алексей Григорьевич, я вас с моими друзьями познакомлю.

    -  Спасибо, Антон Павлович, я вас и так задержал, Пожалуй, я лучше пойду.

    -  Да? - полувопросительно произнес он. - Вам не интересно остаться?

    -  Интересно, - признался я. - Но я буду в вашей компании явно лишним. Владимир Иванович - это кто, Немирович-Данченко? - Чехов кивнул. - А Ольга Леонардовна, Книппер-Чехова?

    -  Пока просто Книппер, - усмехнулся он. - С вами действительно страшно общаться. Все-то вы знаете наперед! Ладно, идите, не буду вас задерживать.

    Мы направились к дверям.

    -  Обо мне писать будете? - с шутливой таинственностью спросил он в дверях.

    -  Непременно, как и положено, - ответил я, - получится, «Я и Чехов»! Только вряд ли кто-нибудь поверит, что мы встречались.

    Мы вышли в гостиную. Там, кроме прежних гостей, были статная молодая женщина в дорогом вечернем платье и высокий мужчина во фраке. Кто они, догадаться было несложно. Я примерил Антона Павловича к красивой, величественной немке. Скромный «домашний» Чехов и светская львица в моих глазах никак не совмещались. «И на старуху бывает проруха» - подумал я, отвешивая собравшейся компании общий поклон.

    -  Я сейчас, только провожу гостя, - сказал Чехов гостям.