-  Ну, ты у меня еще побалуй! - сердито сказал ямщик непонятно кому: мне или лошади.

    -  Чего там, Еремей? - послышался чей-то далекий басок. - Никак, варнак бунтует?

    -  Да не варнак он, по речи видать - благородие, - неуверенно откликнулся мой возница. Связываться с неведомым «начальством» ему, как и любому русскому человеку, было боязно. Мужик замолчал, подумал пару минут, после чего послышалось мощное: «Тпру-уу», и тряска прекратилась. Я услышал, как он спрыгнул на землю и куда-то пошел: видимо, совещаться с товарищем. Минут через пять стало слышно, как мужик возвращается не один. Он шел, с кем-то тихо переговариваясь.

    Около подводы крестьяне замолчали, и я слышал только их осторожное дыхание. Молчание затянулось, и прервал его после долгой паузы второй участник пленения:

    -  А ты, добрый человек, кто такой будешь? - спросил меня молодой, взволнованный голос.

    -  Человеком я буду, - ответил я, - а вы, разбойники, меня схватили и, поди, хотите ограбить.

    -  Не, ваше степенство, - уверил парень, - мы по крестьянству. - Он подумал и, видимо, решил перестраховаться: - А ты какой веры будешь, нашей али не нашей?

    -  Нашей, вашей, - ответил я, хотя и был записан в паспорте лютеранином. - Вы бы меня, братцы, развязали, а то тело затекло.

    -  Значит, ты не черт? - опять спросил молодой.

    -  Какой я тебе черт, - сердито сказал я. - Развяжите, перекрещусь.

    -  А откуда у стога упал? - с сомнением в голосе спросил мой ямщик.

    -  С воздушного шара, - брякнул я первое, что пришло в голову.

    -  Это как же? - хором изумились мужики.

    -  Вы что, такие темные, что не знаете, как люди на воздушных шарах летают?

    -  Оно, конечно, слыхали, как не слыхать, мы, чай, не темнота какая. Только люди всякое болтают, наш поп говорил, что летать по небеси, как ангелу, не по-хрестьянски. Да и оченно нам это сомнительно, как так можно по воздуху лететь, - проговорил мой возница.

    -  Чего сомнительного, будете в Москве, сходите на Ходынское поле, там каждый праздник на шарах летают.

    -  Так то в Москве, а мы вона где!

    -  Меня сюда ветром занесло…

    -  Так нету ветра же, - опять подал басок въедливый парень.

    -  Это снизу нету, а сверху есть. Поглядите, как облака бегут, - терпеливо объяснил я, боясь, что мужики окончательно запутаются и побоятся меня освободить.

    Не знаю, глядели ли мужики в темное, закрытое низкими облаками небо, но мои доводы их начали убеждать.

    -  А кто отвезет меня на станцию, тот на водку получит, - внес я элемент материальной заинтересованности в наши налаживающиеся отношения.

    Мужики отошли в сторонку и долго совещались. Потом вернулись и подняли меня со дна телеги. Я огляделся, снега на земле еще не было, и в осенней, густой темноте лица людей были почти неразличимы.

    Я вел себя нарочито спокойно, не дергался и терпеливо ждал, пока с меня снимут путы.

    -  Ты уж, ваше степенство, на нас не серчай, - сказал мой ездовой. - Мы люди темные, увидели, что ты с неба упал, испужались, думали - нечистый.