На круглом столике она увидела две чашки и поняла, что нарушила дружескую посиделку.

– Нет, спасибо, – отказалась она, натянув на лицо некое подобие улыбки.

На кухне она с раздражением плеснула себе в стакан белого вина. Луиза, чистившая столовое серебро, поинтересовалась:

– Вечером-то как мне быть, мадемуазель? Отнести ужин вашему постояльцу в комнату или накрывать три прибора?

– Накрывайте стол на троих, – равнодушно ответила Анн. И со стаканом в руках вернулась в гостиную.

– Ага! – воскликнул Лоран. – Анн и белое вино! Что ты в нем находишь?

Он впервые обратился к ней на «ты» перед отцом. Она почувствовала краску на щеках. Пьер складывал карту Парижа и на миг замер. На его простодушном лице отчетливо читалось удивление. Анн замешкалась всего на секунду, а затем с некоторой яростью бросилась спасать положение:

– А ты, Лоран, как можешь ты постоянно пить одну лишь воду? – парировала она. – Тоскливо, пошло и убого. Да если бы ты выпивал понемногу вина, выздоровел бы в два раза быстрее.

Смущение Пьера исчезло, и он дружески улыбнулся. «Молодежь, – должно быть, говорил он самому себе, – обращается друг к другу на „ты“ с первого знакомства».

– Но я же не водохлеб, Анн! – запротестовал он. – Где мой стакан, ты забыла про меня?

– А я подумала, после чая ты не сможешь ничего больше пить, – ответила она, смеясь.

И принесла ему стакан вина. Пьер, не спеша потягивая его, объяснял:

– Я тут рассказывал Лорану, как изменялся наш квартал после XIV века…

Анн покачала головой – вот он уже и называет его Лораном. Она удивлялась той легкости, с которой в последнее время в ее жизни происходили всяческие перемены. И при этом отдельные их частички, как в паззле, идеально подходили друг к другу. В чем же и где ловушка?

Пьер внимательно просматривал каждую страницу принесенной ею «Франс-Суар»

– Вечером по телевизору кое-что интересное, – сообщил он. – «Пыль в глаза» Лябиша. Великолепный состав исполнителей!

Анн бросила взгляд на Лорана – хулителя телевидения – и нарочито оживленно поинтересовалась:

– Это интересно. А в котором часу?

– В половине девятого, – отозвался Пьер.

– Тогда нужно быстрее ужинать!

Луиза убежала, и Анн пришлось самой накрывать на стол. Все расселись вокруг супницы, словно восстановленная семья. Поднимаясь и опускаясь над тарелками, ложки исполняли партии домашнего балета. На второе было холодное мясо и салат. Лоран сметал все с неподдельным удовольствием, каждый ломтик ростбифа покрывал густым слоем горчицы. Глаза его заблестели. Он поднес к губам стакан с водой и то, как он пил – жадными большими глотками, – взволновало ее, а когда он отламывал куски хлеба, Анн подумала о ласках.

Отдохнув, Пьер включил телевизор. Анн пристроилась рядом с отцом, в кресле. Лоран, еще не полностью оправившийся от слабости, прилег на канапе. Началась пьеса.

Каждую забавную реплику Лоран сопровождал взрывом хохота. Пьер вторил ему эхом, лишь чуточку тише. Анн не верила своим ушам. Как же мало нужно, чтобы развеселить одного и другого… Ей страстно захотелось снова взять в руки вышивание. Да так, что даже зачесались кончики пальцев. На экране суетились Ратинуа и его супруга, снимая перед приходом гостей с мебели чехлы: «За пианино, быстро. Играй гаммы!» – кричал Ратинуа. Потеряв терпение, Анн поднялась и вернулась с корзиной для рукоделия. Сделав несколько стежков, она почувствовала внутреннее облегчение. Время от времени с нежной иронией посматривала она на Лорана.