|
- Да, я поставлен в тяжелую необходимость требовать развода, - сказал он. - Я одно скажу, Алексей Александрович. Я знаю тебя за отличного, справедливого человека, знаю Анну - извини меня, я не могу переменить о ней мнения - за прекрасную, отличную женщину, и потому, извини меня, я не могу верить этому. Тут есть недоразумение, - сказал он. - Да, если б это было только недоразумение... - Позволь, я понимаю, - перебил Степан Аркадьич. - Но, разумеется... одно: не надо торопиться. Не надо, не надо торопиться! - Я не торопился, - холодно сказал Алексей Александрович, - а советоваться в таком деле ни с кем нельзя. Я твердо решил. - Это ужасно! - сказал Степан Аркадьич, тяжело вздохнув. - Я бы одно сделал, Алексей Александрович. Умоляю тебя, сделай это! - сказал он. - Дело еще не начато, как я понял. Прежде чем ты начнешь дело, повидайся с моею женой, поговори с ней. Она любит Анну, как сестру, любит тебя, и она удивительная женщина. Ради бога, поговори с ней! Сделай мне эту дружбу, умоляю тебя! Алексей Александрович задумался, и Степан Аркадьич с участием смотрел на него, не прерывая его молчания. - Ты съездишь к ней? - Да я не знаю. Я потому не был у вас. Я полагаю, что наши отношения должны измениться. - Отчего же? Я не вижу этого. Позволь мне думать, что, помимо наших родственных отношений, ты имеешь ко мне, хотя отчасти, те дружеские чувства, которые я всегда имел к тебе... И истинное уважение, - сказал Степан Аркадьич, пожимая его руку. - Если б даже худшие предположения твои были справедливы, я не беру и никогда не возьму на себя судить ту или другую сторону и не вижу причины, почему наши отношения должны измениться. Но теперь, сделай это, приезжай к жене. - Ну, мы иначе смотрим на это дело, - холодно сказал Алексей Александрович. - Впрочем, не будем говорить об этом. - Нет, почему же тебе не приехать? Хоть нынче обедать? Жена ждет тебя. Пожалуйста, приезжай. И главное, переговори с ней. Она удивительная женщина. Ради бога, на коленях умоляю тебя! - Если вы так хотите этого - я приеду, - вздохнув, сказал Алексей Александрович. И, желая переменить разговор, он спросил о том, что интересовало их общих, - о новом начальнике Степана Аркадьича, еще не старом человеке, получившем вдруг такое высокое назначение. Алексей Александрович и прежде не любил графа Аничкина и всегда расходился с ним во мнениях, но теперь не мог удерживаться от понятной для служащих ненависти человека, потерпевшего поражение на службе, к человеку, получившему повышение. - Ну что, видел ты его? - сказал Алексей Александрович с ядовитою усмешкой, - Как же, он вчера был у нас в присутствии. Он, кажется, знает дело отлично и очень деятелен. - Да, но на что направлена его деятельность? - сказал Алексей Александрович. - На то ли, чтобы делать дело, или переделывать то, что сделано? Несчастье нашего государства - это бумажная администрация, которой он достойный представитель. - Право, я не знаю, что в нем можно осуждать. Направления его я не знаю, но одно - он отличный малый, - отвечал Степан Аркадьич. - Я сейчас был у него, и, право, отличный малый. Мы позавтракали, и я его научил делать, знаешь, это питье, вино с апельсинами. Это очень прохлаждает. И удивительно, что он не знал этого. Ему очень понравилось. |
